Ананасы в шампанском. День рождения
"Все мои принцессы - любящие жены,
Я, их повелитель, любящий их муж.
Знойным поцелуем груди их прожжены,
И в каскады слиты ручейки их душ".
"Тринадцатая"
Поэт, который любил в стихах и в жизни, и с легкостью своими рифмами покорял женские сердца - искал женщину своей мечты всю жизнь, и каждый раз влюблялся страстно, без остатка, восхищался многими женщинами и осыпал их дифирамбами. "Любовь! ты - жизнь, как жизнь - всегда любовь" - таким он видел смысл жизни, и женщины отвечали ему любовью:
Прекрасно помню, как в детстве меня буквально заворожили строки из книги воспоминаний Михаила Арго, посвященные малоизвестному в то время Игорю Северянину.
"Как правило, актерское чтение стихов существенно отличается от авторского. ...Поэты по большей части перегибают палку в сторону напевного произнесения, жертвуя смыслом, содержанием и сюжетом своих стихов во имя благозвучия и напевности. По свидетельству современников, именно так читал свои стихи Пушкин, а до него многие поэты, начиная с Горация и Овидия.
Так же распевно, пренебрегая внутренним смыслом стиха, совершенно однотонно произносил свои произведения Игорь Северянин. Большими аршинными шагами в длинном черном сюртуке выходил на эстраду высокий человек с лошадино-продолговатым лицом; заложив руки за спину, ножницами расставив ноги и крепко-накрепко упирая их в землю, он смотрел перед собою, никого не видя и не желая видеть, и приступал к скандированию своих распевно-цезурованных строф. Публики он не замечал, не уделял ей никакого внимания, и именно этот стиль исполнения приводил публику в восторг, вызывал определенную реакцию у контингента определенного типа. Все было задумано, подготовлено и выполнено.
"Королева игра-а-ала в башне замка Шопе-э-на, И, внимая Шопе-эну, полюбил ее паж!"
Конечно, тут играла роль и шаманская подача текста, и подчеркнутое безразличие поэта, и самые зарифмовки. Закончив чтение, Северянин удалялся все теми же аршинными шагами, не уделяя ни поклона, ни взгляда, ни улыбки публике, которая в известной своей части таяла, млела и истекала соками преклонения перед «настоящей», «чистой» поэзией".
Правда, в отличие от большинства моих современников, с поэзией Северянина я была знакома. Моя бабушка бережно хранила целую тетрадь аккуратно переписанных стихов, которые действительно завораживали немыслимыми образами, типа:
"Моя дежурная адъютантесса,
Принцесса Юлия де Вианто,
Вмолнилась в комнату, быстрей экспресса…"
И так далее, и тому подобное. Между прочим, широко цитируемые "ананасы в шампанском" - это тоже изобретение Северянина. Его современники бывали, скажем так, обескуражены, когда в ресторане он заказывал… рюмку водки с соленым огурцом. Здравый смысл и простота - типичные качества Тельца не могли не проявиться хотя бы в этом.
Принято думать, что всероссийская слава Игоря Северянина пошла со знаменитой обмолвки Толстого о ничтожестве русской поэзии. В 1909 г. некий журналист привез одну из брошюр Северянина в Ясную Поляну и прочитал стихи из нее Льву Толстому. Сиятельного графа и убежденного реалиста резко возмутило одно из "явно иронических" стихотворений - «Вонзите штопор в упругость пробки, и взоры женщин не будут робки», - и он разнес поэта в пух и прах. После чего, говоря словами самого поэта, "всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну... С легкой руки Толстого, меня стали бранить все, кому было не лень. Журналы стали печатать охотно мои стихи, устроители благотворительных вечеров усиленно приглашали принять в них, - в вечерах, а может быть, и в благотворителях, — участие", — вспоминал позднее поэт.
Но, как ни парадоксально, благодаря этому имя будущего кумира эстрад и редакций замелькало на страницах газет. Но давайте обо всем по порядку.
Игорь-Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) родился 16 мая 1887 г. в Петербурге. Мать его происходила из известного дворянского рода Шеншиных, к коим принадлежал и, нити родства связывали ее с Фетом, Карамзиным, Коллонтай. Стихи начал писать в 8 лет. Впервые опубликовался в журнале "Досуг и дело" за 1905 год: там под фамилией Игорь Лотарев было помещено стихотворение "Гибель Рюрика". Псевдоним появился позднее.
Кстати, сам Игорь-Северянин писал его именно через дефис: как второе имя, а не фамилию. Имя Игорь было дано ему по святцам, в честь святого древнерусского князя Игоря Олеговича; приложение "Северянин" делало псевдоним близким к "царственным" именам и означало место особенной любви. Но традиция писать "Северянин" как фамилию закрепилась так же, как традиция толковать поэта односторонне по его "экстазным" стихам.
Первая любовь Игоря Северянина была его кузиной. Елизавета Лотарева была старше своего родственника на пять лет, ей только что исполнилось… семнадцать. Они проводили летние месяцы в семейной усадьбе, играли, спорили и говорили обо всем на свете. И были счастливы. Позднее Игорь посвятил своей возлюбленной несколько прекрасных стихов, но после пяти лет полу-дружбы, полу-любви Елизавета вышла замуж. Брачная церемония травмировала слишком впечатлительного поэта, ему стало дурно в церкви.
Настоящее чувство пришло немного позже. В 1905 году состоялась встреча, оставившая неизгладимый отпечаток на жизни и творчестве поэта. С Евгенией, тогда еще Женечкой Гуцан. Была она на редкость хороша собой: стройная, с роскошными золотыми вьющимися волосами. Игорь, влюбившись, придумал своей юной подруге новое имя Злата и задарил стихами. Больше задаривать было нечем... Кто он был? Всего лишь восемнадцатилетний юнец, без образования, без специальности и без гроша в кармане. Но при этом крайне уверенный в себе, ничуть не сомневающийся, что совсем скоро будет богат и известен...
"Я - гений, Игорь Северянин!"
И вдруг Евгения забеременела, а о женитьбе не могло быть и речи. И она стала содержанкой, что дало повод поэту патетически воскликнуть:
"Ты ко мне не вернешься, даже ради Тамары,
Ради нашей дочурки…"
"Дочурку" Северянин увидел лишь шестнадцать лет спустя. Тамара стала балериной и была очень похожа на него, ничего не унаследовав от красавицы-матери. Но у Игоря Васильевича тогда уже была своя, другая семья. Романтического примирения-воссоединения не состоялось…
…В конце жизни, когда пришла пора подводить итоги, Игорь Васильевич, оглядываясь назад, с грустью признался самому себе, что в ранней молодости ему очень мешали правильно воспринимать людей и "глупая самовлюбленность", и "какое-то скольженье по окружающему". И это относится и к друзьям, которых он недооценил, и к женщинам: "в последнем случае последствия бывали непоправимыми и коверкали жизнь, болезненно и отрицательно отражаясь на творчестве". Поскольку эта запись сделана в дневнике, когда он непоправимо и навсегда расстался с двумя "недооцененными" им женщинами - своей первой любовью Евгенией и единственной законной женой эстонкой Фелиссой Круут, можно предположить, что приведенная выше сентенция относится именно к ним.
Но до всего этого было еще очень далеко. А тогда, Северянин вошел в моду. В 1911 г. Валерий Брюсов, тогдашний поэтический мэтр, написал ему дружеское письмо. Другой мэтр символизма, Федор Сологуб, принял активное участие в составлении первого большого сборника Игоря Северянина "Громокипящий кубок" (1913), сопроводив его восторженным предисловием. А современники бывали откровенно шокированы действительным бытом "святозарного", на поэтических выступлениях которого обезумевшие от восторга поклонницы кидали к его ногам бриллианты и золотые украшения.
"Из мемуаров Георгия Иванова "Петербургские зимы":
Была весна 1911 года. Мне было семнадцать лет. Я напечатал в двух-трех журналах несколько стихотворений, завел уже литературные знакомства с Кузминым, Городецким, Блоком, был полон литературой и стихами. Имени Северянина я до тех пор не слышал. Но, роясь однажды на «поэтическом» столике у Вольфа, я раскрыл брошюру страниц в шестнадцать, на задней стороне обложки которой объявлялось, что Игорь Северянин принимает молодых поэтов и поэтесс - по четвергам, издателей по средам, поклонниц по вторникам и т. д. Все дни недели были распределены и часы точно указаны, как в лечебнице.
Я прочел несколько стихотворений. Они меня «пронзили»... Чем, не знаю. Однако, я не сразу решился пойти "на прием к мэтру". Как держаться, что сказать? Еще одно обстоятельство смущало меня: несомненно, человек, каждый день принимающий посетителей разных категорий, стихи которого полны омарами, автомобилями и французскими фразами,— человек блестящий и великосветский. Не растеряюсь ли я, когда, когда надменный слуга в фиалковой ливрее проведет меня в ослепительный кабинет, когда появится сам Игорь Северянин и заговорит со мной по-французски с потрясающим выговором?.. Но жребий был брошен, извозчик нанят, отступать было поздно...
Игорь Северянин жил в квартире № 13. Этот роковой номер был выбран помимо воли ее обитателя. Так нумеровалась самая маленькая, самая сырая, самая грязная квартира во всем доме. Ход был со двора, кошки шмыгали по обмызганной лестнице. На приколотой кнопками к входной двери визитной карточке было воспроизведено автографом с большим росчерком: Игорь Северянин. Я позвонил. Мне открыла маленькая старушка с руками в мыльной пене. «Вы к Игорю Васильевичу? Обождите, я сейчас скажу»... Мы проговорили весь вечер, поочередно читая друг другу стихи. С этого дня началось наше знакомство.
Моя дружба и Игорем Северяниным, и житейская, и литературная, продолжалась недолго. Мы расстались, когда он был в зените своей славы. Бюро газетных вырезок присылало ему по пятьдесят штук в день, сплошь и рядом целые страницы, полные восторгов или ярости (что, в сущности, все равно для "техники славы"). Его книги имели небывалый для стихов тираж, громадный зал городской Думы не вмещал всех желающих попасть на его "поэзо-вечера". Неожиданно сбылись все его мечты: Тысячи поклонниц, цветы, автомобили, шампанское, триумфальные поездки по России … это была самая настоящая, несколько актерская, пожалуй, слава".
Начавшаяся первая мировая война, пусть и не сразу, сменила общественные интересы, сместила акценты, ярко выраженный гедонистический восторг поэзии Северянина оказался явно не к месту. Сначала поэт даже приветствовал войну, собирался вести поклонников "на Берлин", но быстро понял ужас происходящего и опять углубился в личные переживания, заполняя дальше дневник своей души.
А 27 февраля 1918 г. на вечере в Политехническом музее в Москве Игорь-Северянин был избран «королем поэтов». Вторым был признан В. Маяковский, третьим - В. Каменский. На вечере присутствовал и Александр Блок, но никакого титула удостоен не был. Нам, знающим дальнейшее развитие истории, можно либо усмехнуться, либо пожать плечами. Кто сейчас помнит Каменского? Кто будет сравнивать Маяковского с Северяниным - "круглое с красным"? Но суд современников всегда менее объективен, нежели суд потомков.
Через несколько дней "король" уехал с матерью и своей "Музой музык" - гражданской женой Марией Домбровской - на отдых в эстонскую приморскую деревню Тойла, а в 1920 г. Эстония отделилась от России. Игорь Северянин оказался в вынужденной эмиграции, но чувствовал себя уютно в маленькой "еловой " Тойле с ее тишиной и покоем, много рыбачил. Довольно быстро он начал вновь выступать в Таллине (сейчас Таллинн) и других местах.
Важно подчеркнуть: Игорь Северянин не считал себя эмигрантом. Он говорил: "Я дачник с 1918 года". Он был уверен, что "дачное" пребывание в Тойла временно. Когда пройдет полоса гражданских и межнациональных войн, когда в России жизнь упрочится и установится твердый мир - он вернется в Петроград!
Тем не менее, 1920 году отношение Игоря Северянина к Эстонии углубляется, становится более весомым в плане постижения. Нужно, впрочем, сказать, что Эстония, как часть России, воспринималась им из Тойла поначалу поверхностно, преимущественно как ряд пейзажей. Естественная благодарность к "краю благословенному" за то, что он приютил его и близких в период революционного разгула со временем переросла в куда более сложное и прочное чувство. И, наконец, в Эстонии он нашел свою "королевочку"…
Со своей будущей женой, тогда еще гимназисткой, Северянин познакомился именно в Тойле. По-видимому, Игорь Васильевич увидел в случайной встрече небесное знамение. Мать, Наталья Степановна, единственная женщина, которая скрашивала его холостое житье-бытье (после того как подруга Игоря Васильевича, еще недавно вроде бы влюбленная и нежная, готовая на любые жертвы ради их взаимного счастья, не выдержав испытания захолустьем, ушла от него), была совсем плоха, местный доктор сказал: безнадежна... И вот судьба, словно бы сжалившись, посылала ему эту строгую девочку, чтобы, тридцатичетырехлетний поэт не остался в тоскливом одиночестве.
Похоронив матушку, которая скончалась 13 ноября 1921 года, Северянин скоропалительно, и сорока дней не минуло со дня похорон, спасаясь от ужаса одиночества на чужбине, «осупружился». Да, в высокой, слишком прямой и для ее девятнадцати чересчур уж серьезной "эсточке", ученой дочке деревенского плотника, не было элегантной рафинированности Марии Домбровской, которую он назвал в посвящении к "Громокипящему кубку" - "Моей тринадцатой и, как Тринадцатой, моей последней", и с которой он прожил вместе шесть с половиной лет.
В Фелиссе, нежно названной им «Фишкой», вообще не было ничего из того, что пленяло Северянина в женщинах — игры, кокетства, легкости, изящества. Зато имелось, и с лихвой, то, чего хронически недоставало как предыдущим, так и последующим дамам его выбора: основательный, практичный ум, твердость характера, а главное — врожденный дар верности. Такого надежного товарища, терпеливого и выносливого, о его изменчивой и трудной судьбе больше уже не будет.
"Любовь беспричинна" - считал поэт, поэтому и восхищался многими женщинами, хотя одновременно с дифирамбами осыпал их многочисленными упреками: в корыстолюбии, бездуховности, меркантильности. Молодая жена была совершенно лишена всех этих недостатков, хотя впоследствии именно это Северянин и поставил ей в вину. Тельцы предпочитают покровительствовать сами, а не быть под чьей-либо опекой.
С Фелиссой поэт прожил 16 лет и это был единственный законный брак в его жизни. За ней Игорь-Северянин был как за каменной стеной, она оберегала его от всех житейских проблем, а иногда и спасала. Перед смертью Северянин признавал разрыв с Фелиссой в 1935 году трагической ошибкой. Ей он посвятил около двухсот стихотворений, в том числе "Поэзу голубого вечера" и "Поэзу счастья".
"Когда тебя я к сердцу прижимаю,
И твоего капота тлеет тюль,
Могу ли я не радоваться маю
И пережить любимую могу ль?"
Вообще 1921 год стал в судьбе поэта переломным. Меняются его политические устремления, о чем свидетельствуют его новые стихи. Налаживаются его связи с соседними странами. Он принял эстонское гражданство. Нельзя сбросить со счетов и того весомого факта, что, женившись на эстонке, Северянин из "петербургского дачника" превращался в жителя Тойла.
Игорь-Северянин по-прежнему много писал: в 1919-1923 гг. выходят 9 новых книг. С 1921 года поэт гастролирует и за пределами Эстонии: 1922 год - Берлин, 1923 - Финляндия, 1924 - Германия, Латвия, Чехия... Но все же большую часть времени Северянин проводил в Тойла, за рыбной ловлей.
Да и время его, по-видимому, безвозвратно прошло: у русскоязычных эмигрантов были другие проблемы, в Советском Союзе поэта давным-давно забыли, настолько неактуальны оказались его королевы, гризетки и ландо. Да и ему самому в вечном поиске средств к существованию было уже не до пажей и будуаров.
Вообще тема о попытках поэта вернуться на родину в печати не рассматривалась. Все комментарии по этому вопросу до крайности скудны и едины в следующей формулировке: "Северянин встретил местную молодую девушку, сделал ей предложение, женился и этим предопределил свою судьбу". На этом тема была исчерпана.
Между тем творчество поэта, его переписка, а также воспоминания современников дают возможность проникнуть в полную драматизма жизнь его вне родины, где решительная попытка вернуться в Россию в силу ряда обстоятельств преобразовалась в несбыточные надежды о таком возвращении, а присоединение Эстонии к России выпятило очевидный факт: северянинские стихи не вписывались в советскую литературу предвоенных лет.
Игорь Северянин как поэт, похоже, всегда жил в двух измерениях: реальная жизнь, где его постоянно ожидали удары и из которой он постоянно пытался бежать, и мечта, сказка, которую он создавал на свою потребу и в которой всегда находил себе удобное место. В созданном им мире королев и пажей он выбрал себе роль пажа, затем наступила очередь придуманной им страны, где люди жили по принципам, исповедуемым им самим. А на смену ей пришла сказочная Россия с цыганами и разбойниками, с хмельными брагами, избяными бабами и т.п. В этой сказочной России было все возможно, даже возврат поэта. Реальная жизнь оставляла мало времени для сказок.
Но он еще не испил свою горькую чашу до дна: за шестнадцать лет слова "пора домой" потеряли у него свою действенность, обветшали и постарели, как и их автор. Слишком много теперь связывало Северянина с Эстонией. В 1935 году он оставил жену и стал жить со своей новой спутницей - Верой Коренди, мило переименованную им в “Струйку Токая” из-за того, что она всю свою жизнь искала тот единственно верный вариант легенды, при котором "струйка Токая не прольется мимо оскорбляемого водкой хрусталя".
Постаревший, нервный и больной, он стал тяжелой ношей для молодой женщины. Не пограничный шлагбаум стоял у него на пути, а иностранное гражданство, не расторгнутый брак, болезни и наконец - неопределенность будущего на родине не оставляли практически никакого выхода.
"Стала жизнь совсем на смерть похожа:
Все тщета, все тусклость, все обман.
Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась,
Чтобы кануть вместе с ней в туман..."
К концу 1939 года судьба Эстонии была предрешена: ей предстояло войти в состав СССР. Северянин знал об этом и, как кажется, чтобы оправдаться перед новым жестоким режимом, написал стихотворение "Наболевшее" - покаянная исповедь перед новой властью и перед читателем.
С присоединением Эстонии формальное возвращение Северянина на родину состоялось. Но неосуществленным оставалось его возвращение как поэта. Друзья безуспешно пытались убедить различные редакции опубликовать стихи Северянина. В 1940 поэт признается, что "издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю".
На пороге стояли война и оккупация Эстонии. 20 декабря 1941 года Северянин скончался. Поэт похоронен в Таллине. На памятнике помещены его строки:
"Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!"
После войны понадобилось еще тридцать лет, чтобы на родине поэта появился сборник его стихов.
Игорь Северянин, стихи которого сегодня знают многие поклонники поэзии - известный российский поэт начала двадцатого столетия. Он не раз заявлял о своей гениальности. Этот же факт подтверждали многие критики. И один из них - это и Валерий Брюсов талантливейший творец, без оценки которого не могла состояться ни одна литературная судьба.
Творчество, которому посвятил всю свою жизнь Игорь Северянин, биография автора и его признание в литературных кругах начинаются задолго до появления скандального стихотворения "Я - гений". Но несмотря на то, что данное произведение было написано в тысяча девятьсот двенадцатом году, оно стало визитной карточкой автора.
Детство Игоря Васильевича
На самом деле Северянин - это литературный псевдоним. В тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году в Петербурге на свет появился Игорь Васильевич Лотарев. Детство его прошло в этом восхитительном городе. Поэтому неслучайно тема Петербурга займет такое огромное место в творчестве поэта.
Мать Игоря происходила из дворянской семьи, а отец был, как тогда говорили, из мещан. Но в этом не было ничего уничижительного. Потому что папа мальчика добился большой известности. Он стал штабс-капитаном. Но к сожалению, родители расстались. И все дальнейшие годы Игорь Васильевич жил в Новгородской губернии в Череповецком уезде. Проживал будущий поэт в имении сестры своего отца.
Известные родственники Северянина-Лотарева
До конца еще не изучено на документальной основе, каким был маленький Северянин, биография его раннего детства содержит очень много пробелов. Но для поэта было очень важно то, что по материнской линии он был связан с родом знаменитого Фета и являлся дальним родственником известного историка, автора Истории Государства Российского, Николая Карамзина.
В Новгородской губернии Игорь окончил четыре класса училища. И читателя не должно это смущать, так как в то время была совершенно иная система образования. А к тому же он, как и многие дети того исторического периода, получал замечательное домашнее семейное воспитание.
И конечно, Игорь Васильевич Северянин, биография которого начинается с фамилии Лотарев, был очень образованным человеком. Он прекрасно знал русскую мировую культуру и не случайно часто опирался на своих предшественников.
Путешествия по родной стране и начало творчества
Затем Игорь Северянин (краткая биография того периода мало изучена, поэтому известны только некоторые факты) вместе с отцом путешествует по всей России и отправляется на Дальний Восток, где остается на несколько лет. А в тысяча девятьсот четвертом году возвращается к матери. Именно там он встретит многих будущих известных поэтов, литераторов, деятелей культуры.
И вот тогда-то появится книга, которая "зазвучит" очень громко. Сам Северянин будет называть свои ранние издания - брошюрами. Написанию первой способствовали события русско-японской войны тысяча девятьсот четвертого года. И практически никто не заметил дебюта поэта, потому что это своеобразный дотворческий период. Игорь Васильевич нередко спешил с выпуском своих стихов и книг.
Появление псевдонима или громкого имени
Но стоит обратить внимание - это был год, о котором когда-то Брюсов писал, что он переломный для судьбы русского символизма. Это либо победа, либо поражение. Началась новая эпоха в российской литературе и поэзии.
Лотарев, или будущий Игорь Северянин, биография которого сложилась так, что как поэт он появился в это же время, по-настоящему известным станет гораздо позже. Но именно в это время возникает его литературный псевдоним. Сначала это был Игорь-Северянин, то есть через дефис, а чуть позже этот знак исчезнет и останется громкое имя.
Биография Северянина. Интересные факты о творчестве поэта
Самой знаменитой книгой станет "Громокипящий кубок", но слава пришла к поэту до этого издания. Многие русские символисты в то время уже знали, какие есть методы для того, чтобы добиться славы. И зачастую это был литературный скандал. То же самое случилось и с Игорем Васильевичем.
Одно из стихотворений, которое начинается так: "Вонзите штопор в упругость пробки…", было прочитано в доме Толстого в Ясной поляне. Это был обычный дворянский быт - чтение вслух книг. Вся брошюра Северянина вызвала необычное оживление, но это произведение произвело настоящий фурор. Все смеялись над необычными ходами новой поэзии автора.
Но неожиданно Лев Николаевич рассердился и сказал: "Вокруг виселицы, убийства, похороны, а у них штопор в пробке". Вскоре эти слова были растиражированы во многих газетах. Так обрел славу Игорь Васильевич Северянин. Биография и творчество его стали популярны уже буквально на следующее утро.
Истинная популярность творца и самая знаменитая книга
А вот настоящая слава пришла после выхода в свет книги "Громокипящий кубок". Имя Северянина было связано с новым направлением в русской поэзии. Незадолго до этого в Европе появился футуризм, который был связан с Маринетти, итальянским поэтом и теоретиком.
И Игорь Васильевич был первым в России, кто себя назвал футуристом. В тысяча девятьсот двенадцатом году сложилось направление эгофутуризма, а во главе его стоял Северянин. Потом он отойдет от своих собратьев.
Поиски творческого круга
Пока Игорь Васильевич был молодой, он искал себе литературных союзников, как и всякий начинающий поэт. То набирает совсем мальчишек в группу футуристов, то идет под крыло почтенного Федора Сологуба, даже пытается наладить контакты с Гумилевым. Но проще всего получалось с кубофутуристами. Они приглашали Игоря Северянина с собой в турне, и несмотря на то, что дороги их впоследствии разошлись, сотрудничество было очень плодотворным.
В поэзии Игоря Васильевича было очень много традиционного. Как бы ни мечтали футуристы создать свою собственную поэзию, тем не менее, в литературе всегда настоящее творчество пересекается с прошлым. Имена многих поэтов классиков стали важной составляющей в творчестве автора. Неслучайно Игорь Северянин, биография которого такова, что еще в детские годы он познакомился с многими известными людьми, посвятил столько стихов Пушкину, Фету, Тютчеву.
Цикл произведений о величайших творцах
В двадцатые годы Игорь Васильевич пишет целый цикл произведений под знаменательными названиями. "Лермонтов", "Толстой", "Тютчев" и так далее. Северянин использует в произведениях цитаты из русской классической поэзии для того, чтобы вновь возвратить русского читателя к ним. Возродить традиции российской поэзии.
Но в то же время в стихах Игоря Васильевича было много нового. Ведь неслучайно он заявил о себе как о поэте, который изменил ход русской литературы и поэзии. Он был новатором в области поэтического языка, занимался словотворчеством, ввел в российскую литературу множество новых слов.
Настолько многогранен был Северянин. Биография краткая и до конца еще не изученная, но несомненно, этот человек внес огромный вклад в историю русского творчества, а его произведения стали еще одним бесценным источником для читателей.
Победа в конкурсе или "Я царь"
Достаточно большое место в поэзии Северянина занимала тема города. И поиски новых поэтических форм Игоря Васильевича были тесно связаны с городскими реалиями. Он опережал свое время, стремился к необычности, к чему-то экзотическому.
За всю свою жизнь Северянин выпустил огромное количество книг, которые вышли большими тиражами, что в первую очередь означало признание автора. Он создал свою необычную поэтику. Неслучайно в одном из стихотворений, которое называется "Грезовое царство" он так воссоздавал свой поэтический мир: "Я царь страны несуществующей…".
В тысяча девятьсот восемнадцатом году Игорь Васильевич принимает участие в состязании и даже избирается королем поэтов, обойдя по количеству голосов Маяковского и Бальмонта. Северянин ездит по всей России и собирает огромные залы, на его выступления приходит множество читателей, потому что поэзия Игоря Северянина соответствовала потребностям современников.
Довольно многие произведения автора были очень серьезными, а сам Северянин, биография которого - это еше и о многие испытания, выпавшие на его долю, вместе совсем народом переживал величайшие события и потрясения эпохи. И так сложится его судьба, что он не эмигрирует, но после заключения окажется за границей.
Еще до революции он поселился в дачном месте в Эстонии, которое стало новым государством. И там, отрезанный от России, Игорь Васильевич Северянин будет продолжать творить и создавать своеобразную эпическую лирику, которая отразит жизнь человека, страдания и представления о счастье. И в русской поэзии он остался как автор ни на кого не похожий, а его творчество стало дорого многим читателям.
Северянин Игорь ВасильевичИгорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) родился 4 (16) мая 1887 г. в
Петербурге. Отец его, Василий Петрович, - военный инженер (выходец из
"владимирских мещан"), дослужившийся до штабс-капитана, умер в 1904 г.
сорока четырех лет. Мать происходила из известного дворянского рода
Шеншиных, к коим принадлежал и А.А. Фет (1820-1892), нити родства
связывали ее также со знаменитым историком Н.М. Карамзиным (1766-1826) .
Небезынтересно, кстати, что по материнской линии Игорь Северянин
находился в родственных отношениях с А.М. Коллонтай (1872-1952).В 1896 г.
родители развелись, и будущий поэт уехал с отцом, вышедшим к тому
времени в отставку, в Череповец; незадолго до смерти отца побывал с ним на
Дальнем Востоке и в 1904 г. поселился у матери в Гатчине. Учился он всего
ничего, закончил четыре класса Череповецкого реального училища. Стихи
начал писать в 8 лет.
Сам Игорь-Северянин писал свой псевдоним через дефис: как второе имя, а
не фамилия. Имя Игорь было дано ему по святцам, в честь святого
древнерусского князя Игоря Олеговича; приложение "Северянин" делало
псевдоним близким к "царственным" именам и означало место особенной
любви (как приложение "Сибиряк" в псевдониме Д.Н.Мамин). Но традиция
писать "Северянин" как фамилию закрепилась так же, как традиция
толковать поэта односторонне по его "экстазным" стихам...
Одно из первых ярких впечатлений - влюбленность в Женечку Гуцан (Злату) ,
которая и вдохновляла будущего поэта.
В 1905 году (год его романа с девушкой в сиреневой накидке) он - всего лишь
Игорь Лотарев. Восемнадцатилетний юнец. Без образования. Без
специальности. И без гроша в кармане. И при этом крайне уверенный в себе
юнец, ничуть не сомневающийся, что когда-нибудь, а точнее, совсем-совсем
скоро будет богат и известен...
В конце жизни, когда пришла пора подводить итоги, Игорь Васильевич,
оглядываясь назад, с грустью признался самому себе, что в ранней
молодости ему очень мешали правильно воспринимать людей и «глупая
самовлюбленность», и «какое-то скольженье по окружающему». И это
относится и к друзьям, которых он недооценил, и к женщинам: «в последнем
случае последствия бывали непоправимыми и коверкали жизнь, болезненно и
отрицательно отражаясь на творчестве». Поскольку эта запись сделана в
дневнике, когда он непоправимо и навсегда расстался с двумя
«недооцененными» им женщинами - своей первой любовью Евгенией и
единственной законной женой эстонкой Фелиссой Круут, можно
предположить, что приведенная выше сентенция относится именно к ним.
С Евгенией Менеке, тогда еще Женей, Женечкой Гуцан, Игорь Лотарев
познакомился зимой 1905 года, в Гатчине, где жил вместе с матерью и старой
няней. Женя же снимала угол в Петербурге, зарабатывала шитьем, а в Гатчину
приезжала по воскресеньям - навестить и обиходить отца, спившегося и
опустившегося после смерти жены, Жениной матери. Была она на редкость
хороша собой: стройная, с роскошными золотыми вьющимися волосами. Игорь,
влюбившись, придумал своей юной подруге новое имя Злата и задарил
стихами. Больше задаривать было нечем... Однако у Златы были не только
золотые волосы, но и золотые руки - она умела пустяками «изузорить» их
ветхий «уют».
И вдруг Евгения забеременела, о женитьбе не могло быть и речи, а с ребенком
на руках какое житье? И она сделала то единственное, что могла сделать
молодая женщина в ее положении: стала содержанкой богатого «старика».
Впрочем, стариком он, видимо, не был, а главное, любил детей. К родившейся
вскоре девочке, названной Тамарой, относился так хорошо, что благодарная
Злата родила и второго ребенка - тоже девочку. Так ли был богат
покровитель Златы, как это изображено в стихотворении Северянина:
У тебя теперь дача, за обедом омары,
Ты теперь под защитой вороного крыла,
- мы не знаем. Но все остальное соответствует истине их отношений: Злата
действительно ушла от него «ради ребенка»...
Однако жертва оказалась напрасной. Богатый покровитель внезапно умер, и
молодая мать осталась без гроша и с двумя маленькими детьми... Игорь
Васильевич к тому времени успел стать известным поэтом, и какие-никакие
деньги у него имелись, но он был связан с другой женщиной - Марией
Васильевной Домбровской, и связан прочно, пусть и не узами законного брака.
И Злата распорядилась своей судьбой сама, учтя сделанные ошибки. Вышла
замуж, но не за богатого, а за надежного человека, скромного служащего,
немца по национальности. Хотя вполне могла, при ее-то внешних данных,
сделать и более блестящий выбор. Но она думала не о себе, а снова о детях.
Затем началась война и... немецкие погромы. Супруги Менеке эмигрировали в
Берлин. Девочек оставили у родственников. Забрать их фрау Менеке смогла
лишь в 1920 году, после заключения мирного договора с Германией. В
Берлине Злата открыла пошивочную мастерскую, была завалена работой,
семья ни в чем не нуждалась. Девочку Тамару, у которой обнаружились
способности к музыке и танцам, смогли отдать в хорошую балетную школу
(дочь Северянина стала профессиональной танцовщицей). Об отце Тамары
Евгения Менеке, занятая по горло, вспоминала с грустной нежностью, думая,
что он погиб, как и многие их ровесники, на войне, пока не прочитала в одной
из берлинских русских газет стихи, подписанные его именем. Написала в
редакцию с просьбой переслать, если это возможно, если есть адрес, ее
послание - а это была настоящая исповедь! - автору. И самое удивительное:
письмо нашло адресата! Потрясенный Северянин написал чуть ли не в один
присест поэму о первой любви - "Падучая стремнина".
Спустя семь лет, в Эстонии, в июле,
Пришло письмо от Златы из Берлина...
О, Женечка! Твое письмо - поэма.
Я положил его, почти дословно,
На музыку, на музыку стихов...
Началась переписка... Но поэт только что женился, жена, Фелисса
Михайловна Круут, любила мужа без памяти, но и ревновала люто. Игорь
Васильевич сумел успокоить «ненаглядную эсточку». Супруги собирались
ехать в Германию, а там без помощи Златы не обойтись. Да и зачем
ревновать ей, такой юной, к "пожилой" замужней женщине?
Евгения Менеке встретила чету Лотаревых на вокзале и, как и обещала,
устроила их на недорогую, но удобную квартирку. А на другой день впервые в
жизни Северянин увидел свою шестнадцатилетнюю дочь, кстати, похожую на
него, а не на свою красавицу мать. Такого поворота Фелисса Михайловна не
ожидала и поставила вопрос ребром: или они, или я.
Игорь Васильевич пообещал жене, что больше не увидится со своей первой
любовью, и хотя потом дважды приезжал в Берлин, вопреки обыкновению,
слово сдержал. Но со Златой все-таки встретился. Правда, уже после того,
как расстался с Фелиссой. И не в Берлине, а в Таллине, и снова, как и в
прошлый раз, через 17 лет - в 1939 году.Этой встречи поэт совсем не хотел.
Боялся увидеть усохшую старушку. Но его спасения не сбылись: и в 52 года
Евгения была красива и элегантна. Судьба вообще ее, что называется,
хранила. Во времена нацистов Злату арестовали за то, что укрывала в своей
мастерской евреев, но потом выпустили. Умерла Евгения Гуцан-Менеке в 1952
году, в Лиссабоне, легко, на руках обожавших ее дочерей.
Фелисса и Северянин
Моя жена мудрей всех философий, -
Завидная ей участь суждена,
И облегчить мне муки на Голгофе
Придет в тоске одна моя жена!
из стихотворения "Дороже всех..."
Со своей будущей женой, тогда еще гимназисткой, Северянин познакомился в
Тойле.
По-видимому, Игорь Васильевич увидел в этой случайной встрече небесное
знамение. Мать, Наталья Степановна, единственная женщина, которая
скрашивала его холостое житье-бытье (после того как подруга Игоря
Васильевича Мария Васильевна, еще недавно вроде бы влюбленная и
нежная, готовая на любые жертвы ради их взаимного счастья, не выдержав
испытания захолустьем, ушла от него), была совсем плоха, местный доктор
сказал: безнадежна... И вот судьба, словно бы сжалившись, посылала ему эту
строгую девочку, чтобы, она заменила тридцатичетырехлетнему поэту
горькую утрату! Похоронив матушку, Северянин скоропалительно, и сорока
дней не минуло со дня похорон, спасаясь от ужаса одиночества на чужбине,
«осупружился».
В очень высокой, слишком прямой и для ее девятнадцати чересчур уж
серьезной "эсточке", ученой дочке деревенского плотника, не было ни
обаяния, ни ликующей свежести Женечки-Златы, ничуть не походила она и на
шальную, «сексапильную» Сонку. В ней вообще не было ничего от того, что
пленяло Северянина в женщинах - игры, кокетства, изящества. Зато имелось,
и с лихвой, то, чего хронически недоставало как предыдущим, так и
последующим дамам его выбора: основательный, практичный ум, твердость
характера, а главное - врожденный дар верности. Такого надежного
товарища, терпеливого и выносливого, о его изменчивой и трудной судьбе
больше уже не будет.
Впервые опубликовался во втором (февральском) номере журнала "Досуг и
дело" за 1905 год: там под фамилией Игорь Лотарев было помещено
стихотворение "Гибель Рюрика". Литературе сразу же отдался самозабвенно,
издавал за свой счет тоненькие брошюры стихов (от 2 до 16 стихотворений) и
рассылал их по редакциям "для отзыва". Всего издал их с 1904 по 1912 г. аж
35. Стихи особого отклика не имели.
20 ноября 1907 года (Этот день Северянин потом ежегодно праздновал) он
познакомился со своим главным поэтическим учителем - Константином
Фофановым (1862-1911), который первым из поэтов оценил его талант. В 1908
году стали появляться первые заметки о брошюрках, издаваемых в основном
самим Северяниным.
В 1909 г. некий журналист Иван Наживин привез одну из брошюр
("Интуитивные краски") в Ясную Поляну и прочитал стихи из нее Льву
Толстому. Сиятельного графа и убежденного реалиста резко возмутило одно
из "явно иронических" стихотворений этой брошюры - "Хабанера II" ,
начинавшееся так: "Вонзите штопор в упругость пробки, - И взоры женщин не
будут робки!..", после чего, говоря словами самого поэта, всероссийская
пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала его сразу известным
на всю страну... "С легкой руки Толстого, хвалившего жалкого Ратгауза в эпоху
Фофанова, меня стали бранить все, кому было не лень. Журналы стали
печатать охотно мои стихи, устроители благотворительных вечеров усиленно
приглашали принять в них, - в вечерах, а может быть, и в благотворителях, -
участие", - вспоминал позднее поэт.
Как бы то ни было, Северянин вошел в моду. В 1911 г. Валерий Брюсов (1873-
1924), тогдашний поэтический мэтр, написал ему дружеское письмо, одобрив
брошюру "Электрические стихи". Другой мэтр символизма, Федор Сологуб
(Федор Кузьмич Тетерников, 1863-1927), принял активное участие в
составлении первого большого сборника Игоря Северянина "Громокипящий
кубок" (1913), сопроводив его восторженным предисловием и посвятив Игорю
Северянину в 1912 г. триолет, начинавшийся строкой "Восходит новая
звезда". Затем Федор Сологуб пригласил поэта в турне по России, начав
совместные выступления в Минске и завершив их в Кутаиси.
Успех нарастал. Игорь Северянин основал собственное литературное
направление - эгофутуризм (еще в 1911 г. "Пролог эгофутуризма"), в группу
его приверженцев входили Константин Олимпов (сын К.М. Фофанова, 1889-
1940), Иван Игнатьев (Иван Васильевич Казанский, 1892-1914), Вадим Баян
(Владимир Иванович Сидоров, 1880-1966), Василиск Гнедов (1890-1978) и
Георгий Иванов (1894-1958) , вскоре перешедший к акмеистам. Эгофутуристы
в 1914 г. провели совместно с кубофутуристами, Д. Бурлюком (1882-1907), В.
Маяковским (1893-1930) и Василием Каменским (1884-1961), в Крыму
олимпиаду футуризма.
Начавшаяся первая мировая война, пусть и не сразу, сменила общественные
интересы, сместила акценты, ярко выраженный гедонистический восторг
поэзии Северянина оказался явно не к месту. Сначала поэт даже
приветствовал войну, собирался вести поклонников "на Берлин", но быстро
понял ужас происходящего и опять углубился в личные переживания,
заполняя дальше дневник своей души.
27 февраля 1918 г. на вечере в Политехническом музее в Москве Игорь-
Северянин был избран "королем поэтов" . Вторым был признан В. Маяковский,
третьим В. Каменский.
Рассказывая о вечерах поэзии, все современники говорят о переполненном
зале, о толпе жаждущих попасть на вечер, о милиционерах, наводящих
порядок, о царившей в зале атмосфере заинтересованности, неравнодушия.
Политехнический музей и пропагандировал новую поэзию, и приобщал к ней
самые широкие круги.
Устраивались вечера отдельных писателей и поэтов - В. В. Маяковского, А. А.
Блока, С. А. Есенина; проводились выступления группы объединенных
едиными творческими принципами поэтов - футуристов, имажинистов и
других. Но особенное внимание привлекали коллективные вечера, на которых
выступали поэты различных школ и направлений.
Первым из наиболее ярких и запомнившихся вечеров, воспоминания о котором
можно и сейчас еще услышать, был вечер 27 февраля 1918 года - «Избрание
короля поэтов».
«Избрание короля поэтов» открыло собой длинную серию поэтических
вечеров в Большой аудитории Политехнического музея, на которых поэты и
публика вступали в прямой диалог; приговоры - поддержка, одобрение или
неприятие - выносились тут же. Может быть, никогда еще поэты не стояли
так близко к своему читателю и не ощущали его так отчетливо.
Вечера носили общее название «Вечеров новой поэзии», хотя некоторые из
них имели и свои названия: «Смотр поэтических школ», «Вечер поэтесс»,
«Чистка поэтов» и т. д. Для всех этих вечеров была характерна общая
заинтересованность и откровенная реакция публики, на них бушевали
страсти, возникали скандалы, но, несмотря на анекдотичность некоторых
эпизодов, за ними всегда чувствуется высокая поэтическая атмосфера этих
вечеров.
Зал был набит до отказа. Поэты проходили длинной очередью. На эстраде
было тесно, как в трамвае. Теснились выступающие, стояла не
поместившаяся в проходе молодежь. Читающим смотрели прямо в рот.
Маяковский выдавался над толпой. Он читал «Революцию», едва имея
возможность взмахнуть руками. Он заставил себя слушать, перекрыв
разговоры и шум. Чем больше было народа, тем он свободней читал, тем
полнее был сам захвачен и увлечен. Он швырял слова до верхних рядов,
торопясь уложиться в отпущенный ему срок.
Но «королем» оказался не он. Северянин приехал к концу программы. Здесь
был он в своем обычном сюртуке. Стоял в артистической, негнущийся и
«отдельный». Прошел на эстраду, спел старые стихи из «Кубка». Выполнив
договор, уехал. Начался подсчет записок. Маяковский выбегал на эстраду и
возвращался в артистическую, посверкивая глазами. Не придавая особого
значения результату, он все же увлекся игрой. Сказывался его всегдашний
азарт, страсть ко всякого рода состязаниям.
- Только мне кладут и Северянину. Мне налево, ему направо.
Северянин собрал записок немного больше, чем Маяковский. Третьим был
Василий Каменский.
Часть публики устроила скандал. Футуристы объявили выборы
недействительными. Через несколько дней Северянин выпустил сборник, на
обложке которого стоял его новый титул. А футуристы устроили вечер под
лозунгом «долой всяких королей».
После выборов Маяковский довольно едко подшучивал над его «поэтическим
величеством», однако мне показалось, что успех Северянина был ему
неприятен. Я сказал ему, что состав публики был особый, и на эту публику
гипнотически действовала манера чтения Северянина, у этой публики он
имел бы успех при всех обстоятельствах.
Маяковский ответил не сразу, затем сказал, что нельзя уступать аудиторию
противнику, какой бы она ни была. Вообще надо выступать даже перед
враждебной аудиторией: всегда в зале найдутся два-три слушателя, по-
настоящему понимающие поэзию.
- Можно было еще повоевать...
Тогда я сказал, что устраивал выборы ловкий делец, импресарио, что, как
говорили, он пустил в обращение больше ярлычков, чем было продано
билетов.
Маяковский явно повеселел:
- А что ж... Так он и сделал. Он возит Северянина по городам; представляете
себе, афиша - «Король поэтов Игорь Северянин»!
Однако нельзя сказать, что Маяковский вообще отрицал талант Северянина.
Он не выносил его «качалки грезерки» и «бензиновые ландолеты», но не
отрицал целиком его поэтического дара.
Впрочем, может быть, никакой подтасовки и не было: 9 марта Маяковский
пытался сорвать выступление новоизбранного короля русских поэтов. В
антракте он пытался декламировать свои стихи, но под громкий свист
публики был изгнан с эстрады, о чем не без ехидства сообщила газета
"Мысль" в номере за 11 марта 1918 года.
В марте вышел в свет альманах "Поэзоконцерт". На обложке альманаха был
помещен портрет Игоря-Северянина с указанием его нового титула. Под
обложкой альманаха помещены стихи короля поэтов, Петра Ларионова, Марии
Кларк, Льва Никулина, Елизаветы Панайотти и Кирилла Халафова.
Заметки о Маяковском (1941):
В марте 1918 г. в аудитории Политехнического музея меня избрали "Королем
поэтов". Маяковский вышел на эстраду: "Долой королей - теперь они не в
моде". Мои поклонники протестовали, назревал скандал. Раздраженный, я
оттолкнул всех. Маяковский сказал мне: "Не сердись, я их одернул - не тебя
обидел. Не такое время, чтобы игрушками заниматься"...
Через несколько дней "король" уехал с семьей на отдых в эстонскую
приморскую деревню Тойла, а в 1920 г. Эстония отделилась от России. Игорь
Северянин оказался в вынужденной эмиграции, но чувствовал себя уютно в
маленькой "еловой " Тойле с ее тишиной и покоем, много рыбачил. Довольно
быстро он начал вновь выступать в Таллине и других местах.
В Эстонии Северянина удерживает и брак с Фелиcсой Круут. С ней поэт
прожил 16 лет и это был единственный законный брак в его жизни. За
Фелиссой Игорь-Северянин был как за каменной стеной, она оберегала его от
всех житейских проблем, а иногда и спасала. Перед смертью Северянин
признавал разрыв с Фелиссой в 1935 году трагической ошибкой.
В 20-е годы он естественно держится вне политики, (называет себя не
эмигрантом, а дачником) и вместо политических выступлений против
Советской власти он пишет памфлеты против высших эмигрантских кругов.
Эмигрантам нужна была другая поэзия и другие поэты. Игорь-Северянин по-
прежнему много писал, довольно интенсивно переводил эстонских поэтов: в
1919-1923 гг. выходят 9 новых книг, в том числе "Соловей". С 1921 года поэт
гастролирует и за пределами Эстонии: 1922год - Берлин, 1923 - Финляндия,
1924 - Германия, Латвия, Чехия... В 1922-1925 годах Северянин пишет в
довольно редком жанре - автобиографические романы в стихах: "Падучая
стремнина", "Роса оранжевого часа" и "Колокола собора чувств"! .
Большую часть времени Северянин проводит в Тойла, за рыбной ловлей.
Жизнь его проходит более чем скромно - в повседневной жизни он
довольствовался немногим. С 1925 по 1930 год не вышло ни одного сборника
стихотворений.
Зато в 1931 году вышел новый (без сомнения выдающийся) сборник стихов
"Классические розы" , обобщающий опыт 1922-1930 гг. В 1930-1934 годах
состоялось несколько гастролей по Европе, имевшие шумный успех, но
издателей для книг найти не удавалось. Небольшой сборник стихов
"Адриатика" (1932 г.) Северянин издал за свой счет и сам же пытался
распостранять его. Особенно ухудшилось материальное положение к 1936
году, когда к тому же он разорвал отношения с Фелиссо й Круут и сошелся с
В.Б. Коренди:
Стала жизнь совсем на смерть похожа:
Все тщета, все тусклость, все обман.
Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась,
Чтобы кануть вместе с ней в туман...
"В туманныйдень"
А в 1940 поэт признается, что "издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет
на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю".
Поэт умер 20 декабря 1941 г. в оккупированном немцами Таллинне и был
похоронен там на Александро-Невском кладбище. На памятнике помещены
его строки:
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Где и когда родился Северянин?
Как звали его родителей, кем они были по происхождению?
В каких автобиографических произведениях Северянин рассказал о своем детстве и юности?
Назовите писателей, книгами которых зачитывался юный Северянин.
Каких русских поэтов называл Северянин своими литературными учителями и кумирами?
Назовите первое, появившееся в печати стихотворение Северянина. Где оно было напечатано?
Какими литературными псевдонимами подписывал свои юношеские стихи Северянин?
Какой «счастливый случай», «литературный выдвиг» (по выражению Северянина) принес ему в 1909 году скандальную известность как поэту?
11. Как называется первый стихотворный сборник Северянина, изданный в Петербурге в 1913 году и принесший ему небывалую славу?
С поэтами какого литературно-художественного течения в 1914 году принял Северянин участие в поэтических выступленияхна юге России?
Как называется труд Северянина по теории стихосложения, где он описывает десять изобретенных им стихоформ?
Где и когда Северянин был провозглашен королем поэзии?
Как называется поселок в Эстонии, где с 1918 года и до самой кончины проживал Северянин?
Икона какого русского святого хранилась в эстонском домике поэта в Тойле?
ОТВЕТЫ
Игорь Васильевич Лота рев.
В Петербурге, 4 (16) мая 1887 года.
Мать - Наталия Степановна Лотарева, урожденная Шеншина, принадлежала к дворянскому роду, в котором был, в частности, и Н. М. Карамзин. По линии матери (которая в первом браке была замужем за генерал-лейтенантомГ. И. Домонтовичем) родственниками поэта были Александра Михайловна Коллонтай (урожденная Домонтович) и выдающаяся певица Евгения Константиновна Мравинская (по сцене - Мравина).
«Падучая стремнина» (1922), «Роса оранжевого часа»(1923), «Колокола собора чувств» (1923), в прозаических воспоминаниях «Уснувшие весны».
Густав Эмар, Майн Рид, Александр Дюма и Виктор Гюго, А. К. Толстой, И. С. Тургенев, А. И. Гончаров и А. Н. Апухтин.
Поэтов-лириков XIX века А. К. Толстого и А. М. Жемчужникова, Мирру Александровну Лохвицкую (1869 - 1905).
В 1907 году, 20 ноября, (этот день Северянин потом ежегодно праздновал) он познакомился со своим главным поэтическимучителем - Константином Михаиловичем Фофановым (1862-1911).
Стихотворение «Гибель Рюрика», журнал «Досуг и дело», 1-го февраля 1905 года во втором (февральском) номере, под фамилией Игорь Лотарев.
Игла, Граф Евграф Д" Аксанграф.
Брошюра Северянина «Интуитивные краски» случайно попала в руки Льва Толстого, который выразил возмущение стихотворением «Хабанера II». («Вонзите штопор в упругость пробки...»), об этом мгновенно написали московские газеты. С тех пор журналы стали охотно печатать стихи Северянина.
ров).
11 . «Громокипящий кубок».
Такого успеха не имела в России ни одна поэтическая книга. В 1915 году было напечатано уже 10 изданий сборника. 31348 экземпляров - тираж для того времени фантастический.
С кубофутуристамп. Выступления именовались «Олимпиада футуризма», в них принимали участие Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Василий Каменский.
«Теория версификации»; Северянин описывает десять изобретенных стихоформ - «миньонет», «поэметта», «лириза», «дизель», «квинтина» и другие.
27 февраля 1918 года на поэтическом вечере в Политехническом музее в Москве, второе место занял Владимир Маяковский.
Рыбацкий поселок Эст-Тойле, на северо-восточном побережье Эстонии.
Икона древнерусского князя Игоря Олеговича, в честь которого и было дано родителями, по святцам, имя Северянину.
Моей страной мне брошенные в гроб!
Из стихотворения Северянина «Классические розы»
(1925).
Кто из русских писателей и поэтов изображен Северяниным в этих строках
1.
Никем не превзойденный мастер.
Великий ритор и мудрец.
Светило ледовитой страсти
Ловец всех мыслей, всех сердец...
Великий лаборант, он каждый
Порыв усвоил и постиг
Он мучим неизбывной жаждой
Познанья всех вселенских книг.
2. Он в жизнь вбегал рязанским простаком,
Голубоглазым, кудреватым, русым,
С задорным носом и веселым вкусом,
К усладам жизни солнышком влеком.
3. Сласть слез соленных знала Изергиль,
И сладость волн соленых впита Мальвой.
Под каждой кофточкой, под каждой тальмой -
Цветов сердец зиждительная пыль.
Он тщетно на земле любви искал:
Ее здесь нет. Когда же свой оскал
Явила Смерть, он понял: - Незнакомка...
Предчувствовать грядущую беду
На всей земле и за ее пределом
Вечерним сердцем в страхе омертвелом
Ему ссудила жизнь в его звезду.
В его стихах - веселая капель,
Откосы гор, блестящие слюдою,
И спетая березой молодою
7. Писатель балаклавских рыбаков,
Друг тишины, уюта, моря, селец,
Тинистой Гатчины домовладелец,
Он мил нам простотой сердечных слов…
8. Поет он гимны всем семи грехам,
Непревзойденный в митинговой глотке.
Историков о нем тоскуют плетки
Пройтись по всем стихозопотрохам...
9. Измученный в хождениях по мукам,
Предел обретший бежинским докукам,
Не очень забираясь в облака,
Смотря на жизнь, как просто на ракиту
Бесхитростно прекрасную, Никиту
Отец не променяет на века... :
10.
Послушница обители любви
Молитвенно перебирает четки.
Осенней ясностью в ней чувства четки.
Удел - до святости непоправим.
Ответы:
Кто из русских писателей и поэтов изображен Северяниным в этих строках
В. Я. Брюсов, стихотворение «Брюсов».
С. А. Есенин, стихотворение «Есенин».
М. Горький, стихотворение «Горький».
А. А. Блок, стихотворение «Блок».
Л. Н. Андреев, стихотворение «Андреев».
И. А. Бунин, стихотворение «Бунин».
А. И. Куприн, стихотворение «Куприн».
В. В. Маяковский, стихотворение «Маяковский».
А. Н. Толстой, стихотворение «Алексей Н. Толстой».
Из каких произведений эти строки
1. Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
2.
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
3.
Вонзите штопор в упругость пробки, -
И взоры женщин не будут робки!..
Да, взоры женщин не будут робки, .
И к знойной страсти завьются тропки... :
4.
В соборе чувств моих - прохлада,
Бесстрастье, благость и покой.
И высится его громада
Над всей небожностью людской.
5. Каретка куртизанки...
По хвойному, откосу спускается на пляж.
Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить, -
Блюстителем здоровья назначен юный паж.
6. Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упокоен:
Я повсеградно оэкранен
Я повсесердно утвержден!
Всех женщин все равно не перелюбишь,
Всего вина не выпьешь все равно...
Неосторожностью любовь погубишь:
Раз жизнь одна, и счастье лишь одно.
Одни лишь раз живя на этом свете
И ощущая землю только раз,
Забудь о судьбах будущих столетий:
!
Ответы: Из каких произведений эти строки
«Это было у моря».
«Увертюра».
«Хабанера II».
«Колокола собора чувств» (автобиографический роман в 3 частях.
«Каретка куртизанки».
«Эпилог».
«Голубой цветок».