Становление колониальной империи. Возникновение первых колоний относится еще к эпохе абсолютизма, когда Франция захватила ряд владений в Северной Америке (Канада, Луизиана), в Вест-Индии (Гваделупа, Мартиника и др.) и в Индии.

В XVII-XVIII вв. колониальная экспансия Франции натолкнулась на возросшее морское могущество Голландии и Англии, значительно раньше вступивших на путь капиталистического развития. В результате военных поражений во второй половине XVIII в. Франция потеряла значительную часть своих колоний, в том числе Канаду.

Французская революция XVIII в. открыла новый этап в истории колониальной политики Франции. Однако предпринятые Наполеоном 1 попытки установить мировое господство не увенчались успехом. С разгромом флота Франция временно лишилась практически всех своих даже старых заморских территорий. В период Реставрации остатки колониальной империи, которые впоследствии получили название “старые колонии” (Мартиника, Гваделупа, Реюньон и др.) были возвращены королевской власти, но французские буржуазные круги требовали новых колониальных захватов. В 1830 г. началась длительная колониальная война в Алжире, которая в силу упорного сопротивления коренного арабского населения не закончилась и к концу XIX в.

К середине XIX в. были захвачены ряд территорий в Западной Африке (Сенегал, Гвинея) и в Океании. В период Второй империи была захвачена Новая Каледония, а в Индокитае - Кохинхина и Камбоджа.

По мере территориального роста империи и смены государственного режима в самой Франции устанавливались основные принципы отношений метрополии и колоний. Так, якобинская Конституция рассматривала колонии как составную часть неделимой Французской республики, в пределах которой должно действовать единое конституционное право. В связи с этим якобинский Конвент, воодушевленный идеями естественных прав человека, отменил рабство в колониях, которое было узаконено в Конституции 1791 г. Было предусмотрено участие населения колоний в выборах в Законодательное собрание Франции.

Установление авторитарного режима Бонапарта имело своим результатом принципиальное изменение связей Французского государства и его колоний. Конституция 1799 г. указала, что “строй французских колоний определяется специальными законами” (ст. 91). Таким образом, создавалась конституционная база для восстановления рабства в колониях, а само управление строилось на строго централизованной и командной основе. Оно осуществлялось генерал-капитанами, колониальными префектами, комиссарами юстиции и другими чиновниками, назначаемыми из Франции.

В период легитимной и июльской монархии в системе колониального управления произошли изменения главным образом в названиях колониальных чиновников. Конституция 1848 г., вновь отменившая рабство в колониях, провозгласила принцип интеграции метрополии и колоний в единую французскую государственность. В ней вновь подчеркивалось, что колонии являются частью французской территории и подлежат действию конституционного права Франции.

Окончательно система колониального управлений оформилась лишь во времена Третьей республики, правящие круги которой приняли самое активное участие в колониальном разделе мира, закончившемся в основном к началу XX в. После захвата огромных территорий в Африке, в Индокитае и т. д. французская колониальная империя стала по своим размерам и численности населения второй в мире.

Управление колониями. С расширением колониальных владений увеличивался построенный на командно-бюрократической основе центральный и местный аппарат колониального управления, во главе которого с 1894 г. было поставлено специальное министерство колоний. Система управления в отдельных колониях стала определяться их правовым статусом.

Исторически в особую группу выделились так называемые старые колонии (Гвиана, Мартиника, Гваделупа, Сенегал, Реюньон, Кохинхина), в которых, как и в Алжире, французское правительство проводило политику насильственной ассимиляции. Оно рассматривало их территорию как составную часть самой Франции. В старых колониях действовало законодательство метрополии, создавались “полноправные коммуны” и суды, входившие в общую административно-судебную систему Франции. Верхи населения этих колоний участвовали в выборах во французский парламент.

В 70-х гг. была проведена реформа управления в Алжире, который по французскому образцу был поделен (за исключением районов, где сохранялся военный режим) на департаменты и округа, возглавляемые префектами и су-префектами. Общее руководство администрацией в Алжире осуществлял генерал-губернатор, подчинявшийся министру внутренних дел. Верхушка арабского населения допускалась в так называемые высший правительственный совет и финансовые делегации, принимавшие участие в разработке бюджета для Алжира.

В остальных колониях Франции (так называемых аннексированных территориях, или новых колониях) система управления была лишена даже внешних признаков демократизма и всяких форм представительства. Колонии управлялись губернаторами, сосредоточившими в своих руках военную и гражданскую власть. В ряде случаев несколько колоний объединялись в генерал-губернаторство. Так, губернатор Сенегала считался генерал-губернатором Западной

Африки. В 1904 г. было оформлено объединение Сенегала, Гвинеи, Берега Слоновой Кости, Дагомеи, Судана, Верхней Вольты, Мавритании и Нигера во Французскую Западную Африку под управлением особого генерал-губернатора. В 1910 г. с объединением Габона, Французского Конго, Убанги-Шари и Чада образовалось генерал-губернаторство Французская Экваториальная Африка.

Новые колонии распадались на более мелкие административно-территориальные единицы - округа, во главе которых стояли чиновники из метрополии. В низшие звенья администрации колонизаторы нередко назначали представителей местной религиозной и племенной знати (вождей), которые помогали им поддерживать порядок и обеспечивать выполнение повинностей населением колоний. Таким образом, в этих колониях действовала система так называемого прямого колониального управления (в отличие от английской системы косвенного колониального управления).

В Третьей республике к концу XIX в. в отношениях “метрополия - колонии” более широкое распространение получили протектораты (Марокко, Тунис и др.). Сохранение и протекторатах традиционной феодальной или племенной системы управления (во главе с султанами, беями) позволяло колонизаторам привлечь на свою сторону местную традиционную правящую верхушку и использовать ее влияние для укрепления своего господства. Кроме того, создавая систему протекторатов, французское правительство несло меньшие расходы по содержанию колониального управленческого аппарата. Во всех протекторатах деятельность традиционных властей ставилась под полный контроль особых французских чиновников (генеральных резидентов, верховных комиссаров).

Бюрократический стиль управления колониями имел результатом и жесткую регламентацию правового статуса их жителей. В колониальных владениях Франции местное население делилось на три неравные по численности и по правовому положению группы. Первую, самую немногочисленную, составляли “французские граждане”, уроженцы метрополии и самих колоний. Из них формировалась верхушка колониального общества, им принадлежала основная масса земель колонизационного фонда.

Во вторую группу входили “развивающиеся именитые жители” колоний. Поскольку они находились в сфере действия местного обычного права (в мусульманских странах - шариата), на них не распространялись привилегии, связанные с французским гражданством, но их традиционные личные и имущественные права признавались французской администрацией.

Третья группа, к которой принадлежало абсолютное большинство населения колоний, состояла из “французских подданных”. Колониальные власти исходили из того, что эта группа населения колоний была еще “не подготовлена” для получения французского гражданства. Имущественные и личные права “подданных” не гарантировались, а практически открыто попирались колонизаторами.

Коренное население колоний во многом зависело от произвола колониальной администрации. Декретом президента Франции 1887 г. окружные колониальные власти получили право без суда и следствия подвергать заключению лиц, не имеющих французского гражданства, на срок до двух недель и налагать на них штраф до 100 франков. Губернаторы имели право заключать в тюрьму “подозрительных лиц” без ограничения срока и производить секвестр их имущества. “Подозрительным” мог быть объявлен любой подданный, который отказывался “добровольно” уступить за бесценок свою землю колониальным властям, бесплатно выполнять тяжелые строительные повинности и т. д.

Но, разумеется, деятельность метрополии не сводилась лишь к принуждению и к репрессивным мерам. Колониальная администрация в период Третьей республики осуществляла, хотя еще и в незначительной степени, общецивилизационную миссию: организацию образования, оказание помощи голодающим, борьбу с тропическими болезнями и т. д.

Исследовал устье реки Святого Лаврентия , положив начало колонии Новая Франция , некогда занимавшей всю центральную часть Североамериканского континента.

Изначально из всех европейских держав именно Франция имела наиболее благоприятные условия для создания ведущей колониальной империи западноевропейского типа. В экономическом и военном отношениях Франция также была более передовой страной, чем её иберийские собратья. Французы начали всерьёз интересоваться заморскими исследованиями почти на 70 лет раньше их главного европейского конкурента - Британской империи . Более того, население Франции на тот момент более чем втрое превышало британское. Однако внутриполитическая нестабильность, слабость торгово-экономической инфраструктуры, а также фактический провал модели переселенческого колониализма , который в чистом виде смогла реализовать лишь Британия, отодвинул Францию на второе место к середине ХVIII века.

Периодизация

Наиболее заметно на эволюции французской колониальной империи сказалось соперничество Франции и Великобритании, которое достигло апогея в середине ХVIII века, завершившись победой последней. Хронологически историю французского колониализма можно разделить на следующие периоды:

• Первая французская колониальная империя условно существовала в 1546-1809 годах, достигнув площади около 8 013 624 км², преимущественно в Северной Америке.
  • Парижский договор (1763) года лишил Францию больших земель в Северной Америке на территории нынешних Канады и США, а также в Сенегале.
  • Продажа Луизианы в 1803 году , Гаитянская революция 1804 года и захват португальцами Французской Гвианы в 1809 году окончательно разрушили первую колониальную империю.
• Вторая французская колониальная империя условно существовала в 1814-1962 годах, достигнув в 1943 году площади около 13 500 000 км² (9,0 % площади земной поверхности планеты), преимущественно в Африке и Азии.
  • В 1814 году Великобритания и Португалия вернули Франции низовья реки Сенегал и ряд островов Карибского моря, вместе с Французской Гвианой.
  • В 1830 году вторжение французов в Алжир положило начало широкой колонизации Африки и Азии.
  • Деколонизация этих территорий происходила в -1962 годах .

Отрывок, характеризующий Колонии Франции

Я не успела ответить, как прозвучал спокойный и очень грустный голос:
– Я с ними останусь, если вы, конечно, мне позволите.
Мы дружно подскочили и обернулись – это говорил спасённый Марией человек... А мы как-то о нём совершенно забыли.
– Как вы себя чувствуете? – как можно приветливее спросила я.
Я честно не желала зла этому несчастному, спасённому такой дорогой ценой незнакомцу. Это была не его вина, и мы со Стеллой прекрасно это понимали. Но страшная горечь потери пока ещё застилала мне гневом глаза, и, хотя я знала, что по отношению к нему это очень и очень несправедливо, я никак не могла собраться и вытолкнуть из себя эту жуткую боль, оставляя её «на потом», когда буду совсем одна, и, закрывшись «в своём углу», смогу дать волю горьким и очень тяжёлым слезам... А ещё я очень боялась, что незнакомец как-то почувствует моё «неприятие», и таким образом его освобождение потеряет ту важность и красоту победы над злом, во имя которой погибли мои друзья... Поэтому я постаралась из последних сил собраться и, как можно искреннее улыбаясь, ждала ответ на свой вопрос.
Мужчина печально осматривался вокруг, видимо не совсем понимая, что же здесь такое произошло, и что вообще происходило всё это время с ним самим...
– Ну и где же я?.. – охрипшим от волнения голосом, тихо спросил он. – Что это за место, такое ужасное? Это не похоже на то, что я помню... Кто вы?
– Мы – друзья. И вы совершенно правы – это не очень приятное место... А чуть дальше места вообще до дикости страшные. Здесь жил наш друг, он погиб...
– Мне жаль, малые. Как погиб ваш друг?
– Вы убили его, – грустно прошептала Стелла.
Я застыла, уставившись на свою подружку... Это говорила не та, хорошо знакомая мне, «солнечная» Стелла, которая «в обязательном порядке» всех жалела, и никогда бы не заставила никого страдать!.. Но, видимо, боль потери, как и у меня, вызвала у неё неосознанное чувство злости «на всех и вся», и малышка пока ещё не в состоянии была это в себе контролировать.
– Я?!.. – воскликнул незнакомец. – Но это не может быть правдой! Я никогда никого не убивал!..
Мы чувствовали, что он говорит чистую правду, и знали, что не имеем права перекладывать на него чужую вину. Поэтому, даже не сговариваясь, мы дружно заулыбались и тут же постарались быстренько объяснить, что же здесь такое по-настоящему произошло.
Человек долгое время находился в состоянии абсолютного шока... Видимо, всё услышанное звучало для него дико, и уж никак не совпадало с тем, каким он по-настоящему был, и как относился к такому жуткому, не помещающемуся в нормальные человеческие рамки, злу...
– Как же я смогу возместить всё это?!.. Ведь никак не смогу? И как же с этим жить?!.. – он схватился за голову... – Скольких я убил, скажите!.. Кто-нибудь может это сказать? А ваши друзья? Почему они пошли на такое? Ну, почему?!!!..
– Чтобы вы смогли жить, как должны... Как хотели... А не так, как хотелось кому-то... Чтобы убить Зло, которое убивало других. Потому, наверное... – грустно сказала Стелла.
– Простите меня, милые... Простите... Если сможете... – человек выглядел совершенно убитым, и меня вдруг «укололо» очень нехорошее предчувствие...
– Ну, уж нет! – возмущённо воскликнула я. – Теперь уж вы должны жить! Вы что, хотите всю их жертву свести на «нет»?! Даже и думать не смейте! Вы теперь вместо них будете делать добро! Так будет правильно. А «уходить» – это самое лёгкое. И у вас теперь нет больше такого права.
Незнакомец ошалело на меня уставился, видимо никак не ожидая такого бурного всплеска «праведного» возмущения. А потом грустно улыбнулся и тихо произнёс:
– Как же ты любила их!.. Кто ты, девочка?
У меня сильно запершило в горле и какое-то время я не могла выдавить ни слова. Было очень больно из-за такой тяжёлой потери, и, в то же время, было грустно за этого «неприкаянного» человека, которому будет ох как непросто с эдакой ношей существовать...
– Я – Светлана. А это – Стелла. Мы просто гуляем здесь. Навещаем друзей или помогаем кому-то, когда можем. Правда, друзей-то теперь уже не осталось...
– Прости меня, Светлана. Хотя наверняка это ничего не изменит, если я каждый раз буду у вас просить прощения... Случилось то, что случилось, и я не могу ничего изменить. Но я могу изменить то, что будет, правда ведь? – человек впился в меня своими синими, как небо, глазами и, улыбнувшись, горестной улыбкой, произнёс: – И ещё... Ты говоришь, я свободен в своём выборе?.. Но получается – не так уж и свободен, милая... Скорее уж это похоже на искупление вины... С чем я согласен, конечно же. Но это ведь ваш выбор, что я обязан жить за ваших друзей. Из-за того, что они отдали за меня жизнь.... Но я об этом не просил, правда ведь?.. Поэтому – это не мой выбор...
Я смотрела на него, совершенно ошарашенная, и вместо «гордого возмущения», готового тут же сорваться с моих уст, у меня понемножечку начало появляться понимание того, о чём он говорил... Как бы странно или обидно оно не звучало – но всё это было искренней правдой! Даже если мне это совсем не нравилось...
Да, мне было очень больно за моих друзей, за то, что я никогда их уже не увижу... что не буду больше вести наших дивных, «вечных» бесед с моим другом Светило, в его странной пещере, наполненной светом и душевным теплом... что не покажет нам более, найденных Дином, забавных мест хохотушка Мария, и не зазвучит весёлым колокольчиком её смех... И особенно больно было за то, что вместо них будет теперь жить этот совершенно незнакомый нам человек...
Но, опять же, с другой стороны – он не просил нас вмешиваться... Не просил за него погибать. Не хотел забирать чью-то жизнь. И ему же теперь придётся жить с этой тяжелейшей ношей, стараясь «выплачивать» своими будущими поступками вину, которая по настоящему-то и не была его виной... Скорее уж, это было виной того жуткого, неземного существа, которое, захватив сущность нашего незнакомца, убивало «направо и налево».
Но уж точно это было не его виной...
Как же можно было решать – кто прав, а кто виноват, если та же самая правда была на обеих сторонах?.. И, без сомнения, мне – растерянной десятилетней девочке – жизнь казалась в тот миг слишком сложной и слишком многосторонней, чтобы можно было как-то решать только лишь между «да» и «нет»... Так как в каждом нашем поступке слишком много было разных сторон и мнений, и казалось невероятно сложным найти правильный ответ, который был бы правильным для всех...
– Помните ли вы что-то вообще? Кем вы были? Как вас зовут? Как давно вы здесь? – чтобы уйти от щекотливой, и никому не приятной темы, спросила я.
Незнакомец ненадолго задумался.
– Меня звали Арно. И я помню только лишь, как я жил там, на Земле. И помню, как «ушёл»... Я ведь умер, правда же? А после ничего больше вспомнить не могу, хотя очень хотел бы...
– Да, вы «ушли»... Или умерли, если вам так больше нравится. Но я не уверена, что это ваш мир. Думаю, вы должны обитать «этажом» выше. Это мир «покалеченных» душ... Тех, кто кого-то убил или кого-то сильно обидел, или даже просто-напросто много обманывал и лгал. Это страшный мир, наверное, тот, что люди называют Адом.
– А откуда же тогда здесь вы? Как вы могли попасть сюда? – удивился Арно.
– Это длинная история. Но это и вправду не наше место... Стелла живёт на самом «верху». Ну, а я вообще ещё на Земле...
– Как – на Земле?! – ошеломлённо спросил он. – Это значит – ты ещё живая?.. А как же ты оказалась здесь? Да ещё в такой жути?
– Ну, если честно, я тоже не слишком люблю это место... – улыбнувшись, поёжилась я. – Но иногда здесь появляются очень хорошие люди. И мы пытаемся им помочь, как помогли вам...
– И что же мне теперь делать? Я ведь не знаю здесь ничего... И, как оказалось, я тоже убивал. Значит это как раз и есть моё место... Да и о них кому-то надо бы позаботиться, – ласково потрепав одного из малышей по кудрявой головке, произнёс Арно.
Детишки глазели на него со всё возраставшим доверием, ну, а девчушка вообще вцепилась, как клещ, не собираясь его отпускать... Она была ещё совсем крохотулей, с большими серыми глазами и очень забавной, улыбчивой рожицей весёлой обезьянки. В нормальной жизни, на «настоящей» Земле, она наверняка была очень милым и ласковым, всеми любимым ребёнком. Здесь же, после всех пережитых ужасов, её чистое смешливое личико выглядело до предела измученным и бледным, а в серых глазах постоянно жил ужас и тоска... Её братишки были чуточку старше, наверное, годиков 5 и 6. Они выглядели очень напуганными и серьёзными, и в отличие от своей маленькой сестры, не высказывали ни малейшего желания общаться. Девчушка – единственная из тройки видимо нас не боялась, так как очень быстро освоившись с «новоявленным» другом, уже совершенно бойко спросила:
– Меня зовут Майя. А можно мне, пожалуйста, с вами остаться?.. И братикам тоже? У нас теперь никого нет. Мы будем вам помогать, – и обернувшись уже к нам со Стеллой, спросила, – А вы здесь живёте, девочки? Почему вы здесь живёте? Здесь так страшно...
Своим непрекращающимся градом вопросов и манерой спрашивать сразу у двоих, она мне сильно напомнила Стеллу. И я от души рассмеялась...
– Нет, Майя, мы, конечно же, здесь не живём. Это вы были очень храбрыми, что сами приходили сюда. Нужно очень большое мужество, чтобы совершить такое... Вы настоящие молодцы! Но теперь вам придётся вернуться туда, откуда вы сюда пришли, у вас нет больше причины, чтобы здесь оставаться.
– А мама с папой «совсем» погибли?.. И мы уже не увидим их больше... Правда?
Пухлые Майины губки задёргались, и на щёчке появилась первая крупная слеза... Я знала, что если сейчас же это не остановить – слёз будет очень много... А в нашем теперешнем «общевзвинченном» состоянии допускать это было никак нельзя...
– Но вы ведь живы, правда же?! Поэтому, хотите этого или нет, но вам придётся жить. Думаю, что мама с папой были бы очень счастливы, если б узнали, что с вами всё хорошо. Они ведь очень любили вас... – как могла веселее, сказала я.
– Откуда ты это знаешь? – удивлённо уставилась на меня малышка.
– Ну, они свершили очень тяжёлый поступок, спасая вас. Поэтому, думаю, только очень сильно любя кого-то и дорожа этим, можно такое совершить...
– А куда мы теперь пойдём? Мы с вами пойдём?.. – вопросительно-умоляюще глядя на меня своими огромными серыми глазищами, спросила Майя.
– Вот Арно хотел бы вас забрать с собой. Что вы об этом думаете? Ему тоже не сладко... И ещё со многим придётся свыкнуться, чтобы выжить. Вот и поможете друг другу... Так, думаю, будет очень правильно.
Стелла наконец-таки пришла в себя, и сразу же «кинулась в атаку»:
– А как случилось, что этот монстр заполучил тебя, Арно? Ты хоть что-нибудь помнишь?..
– Нет... Я помню только свет. А потом очень яркий луг, залитый солнцем... Но это уже не была Земля – это было что-то чудесное и совершенно прозрачное... Такого на Земле не бывает. Но тут же всё исчезло, а «проснулся» я уже здесь и сейчас.
– А что если я попробую «посмотреть» через вас? – вдруг пришла мне в голову совершенно дикая мысль.
– Как – через меня? – удивился Арно.
– Ой, а ведь правильно! – тут же воскликнула Стелла. – Как я сама не подумала?!
– Ну, иногда, как видишь, и мне что-то в голову приходит... – рассмеялась я. – Не всегда же только тебе придумывать!
Я попробовала «включиться» в его мысли – ничего не происходило... Попробовала вместе с ним «вспомнить» тот момент, когда он «уходил»...
– Ой, ужас какой!!! – пискнула Стелла. – Смотри, это когда они захватили его!!!
У меня остановилось дыхание... Картинка, которую мы увидали, была и правда не из приятных! Это был момент, когда Арно только что умер, и его сущность начала подниматься по голубому каналу вверх. А прямо за ним... к тому же каналу, подкрались три совершенно кошмарных существа!.. Двое из них были наверняка нижнеастральные земные сущности, а вот третий явно казался каким-то другим, очень страшным и чужеродным, явно не земным... И все эти существа очень целеустремлённо гнались за человеком, видимо пытаясь его зачем-то заполучить... А он, бедняжка, даже не подозревая, что за ним так «мило» охотятся, парил в серебристо-голубой, светлой тишине, наслаждаясь необычно глубоким, неземным покоем, и, жадно впитывая в себя этот покой, отдыхал душой, забыв на мгновение дикую, разрушившую сердце земную боль, «благодаря» которой он и угодил сегодня в этот прозрачный, незнакомый мир...
В конце канала, уже у самого входа на «этаж», двое чудищ молниеносно юркнули следом за Арно в тот же канал и неожиданно слились в одно, а потом это «одно» быстренько втекло в основного, самого мерзкого, который наверняка был и самым сильным из них. И он напал... Вернее, стал вдруг совершенно плоским, «растёкся» почти до прозрачного дымка, и «окутав» собой ничего не подозревавшего Арно, полностью запеленал его сущность, лишая его бывшего «я» и вообще какого-либо «присутствия»... А после, жутко хохоча, тут же уволок уже захваченную сущность бедного Арно (только что зревшего красоту приближавшегося верхнего «этажа») прямиком в нижний астрал....
– Не понимаю... – прошептала Стелла. – Как же они его захватили, он ведь кажется таким сильным?.. А ну, давай посмотрим, что было ещё раньше?
Мы опять попробовали посмотреть через память нашего нового знакомого... И тут же поняли, почему он явился такой лёгкой мишенью для захвата...
По одежде и окружению это выглядело, как если бы происходило около ста лет назад. Он стоял по середине огромной комнаты, где на полу лежали, полностью нагими, два женских тела... Вернее, это были женщина и девочка, которой могло быть от силы пятнадцать лет. Оба тела были страшно избиты, и видимо, перед смертью зверски изнасилованы. На бедном Арно «не было лица»... Он стоял, как мертвец, не шевелясь, и возможно даже не понимая, где в тот момент находился, так как шок был слишком жестоким. Если мы правильно понимали – это были его жена и дочь, над которыми кто-то очень по-зверски надругался... Хотя, сказать «по-зверски» было бы неправильно, потому, что никакой зверь не сделает того, на что способен иногда человек...
Вдруг Арно закричал, как раненное животное, и повалился на землю, рядом со страшно изуродованным телом своей жены (?)... В нём, как во время шторма, дикими вихрями бушевали эмоции – злость сменяла безысходность, ярость застилала тоску, после перерастая в нечеловеческую боль, от которой не было никакого спасения... Он с криками катался по полу, не находя выхода своему горю... пока наконец, к нашему ужасу, полностью затих, больше не шевелясь...
Ну и естественно – открывши такой бурный эмоциональный «шквал», и с ним же умерев, он стал в тот момент идеальной «мишенью» для захвата любыми, даже самыми слабыми «чёрными» существами, не говоря уже о тех, которые позже так упорно гнались за ним, чтобы использовать его мощное энергетическое тело, как простой энергетический «костюм»... чтобы вершить после, с его помощью, свои ужасные, «чёрные» дела...
– Не хочу больше это смотреть... – шёпотом произнесла Стелла. – Вообще не хочу больше видеть ужас... Разве это по-людски? Ну, скажи мне!!! Разве правильно такое?! Мы же люди!!!
У Стеллы начиналась настоящая истерика, что было настолько неожиданным, что в первую секунду я совершенно растерялась, не находя, что сказать. Стелла была сильно возмущённой и даже чуточку злой, что, в данной ситуации, наверное, было совершенно приемлемо и объяснимо. Для других. Но это было настолько, опять же, на неё не похоже, что я только сейчас наконец-то поняла, насколько больно и глубоко всё это нескончаемое земное Зло ранило её доброе, ласковое сердечко, и насколько она, наверное, устала постоянно нести всю эту людскую грязь и жестокость на своих хрупких, ещё совсем детских, плечах.... Мне очень захотелось обнять этого милого, стойкого и такого грустного сейчас, человечка! Но я знала, что это ещё больше её расстроит. И поэтому, стараясь держаться спокойно, чтобы не затронуть ещё глубже её и так уже слишком «растрёпанных» чувств, постаралась, как могла, её успокоить.
– Но ведь есть и хорошее, не только плохое!.. Ты только посмотри вокруг – а твоя бабушка?.. А Светило?.. Вон Мария вообще жила лишь для других! И сколько таких!.. Их ведь очень и очень много! Ты просто очень устала и очень печальна, потому что мы потеряли хороших друзей. Вот и кажется всё в «чёрных красках»... А завтра будет новый день, и ты опять станешь собой, обещаю тебе! А ещё, если хочешь, мы не будем больше ходить на этот «этаж»? Хочешь?..
– Разве же причина в «этаже»?.. – горько спросила Стелла. – От этого ведь ничего не изменится, будем мы сюда ходить или нет... Это просто земная жизнь. Она злая... Я не хочу больше здесь быть...
Я очень испугалась, не думает ли Стелла меня покинуть и вообще уйти навсегда?! Но это было так на неё не похоже!.. Во всяком случае, это была совсем не та Стелла, которую я так хорошо знала... И мне очень хотелось верить, что её буйная любовь к жизни и светлый радостный характер «сотрут в порошок» всю сегодняшнюю горечь и озлобление, и очень скоро она опять станет той же самой солнечной Стеллой, которой ещё так недавно была...

В средние века практически все крупные государства стремились присоединить к себе новые земли, не стала исключением и Франция. В период с 1546 по 1962 год, Франция имела свои колонии во всех частях мира. При этом политическая деятельность страны абсолютно отличалась от колониальной политики другого большого государства Европы тех времен – Британской империи. Современным наследством Французской колониальной империи является объединение франкоговорящих государств, так называемая Франкофония.

Если Вас интересует работа во Франции то раздел предложений работы на нашей доске объявлений

История колониальных захватов

Основными государствами, которые принимали активную роль в эре больших географических открытий, были Португалия и Испания. Франция являлась третьим европейским государством, которое активно включилось в освоение новейших заокеанских земель. Следует отметить, что французам были интересны не только тропические, но и умеренные широты. В 1535г. Жак Картье после исследования устья реки Святого Лаврентия, положил начало становлению колонии Новая Франция, когда-то занимавшее всю центральную часть Североамериканского материка.

Колонии Франции в северной Америке протянулись на запад от залива Святого Лаврентия до Скалистых гор, а на юг - до Мексиканского залива. Были колонизированы так же Антильские острова: Санто-Доминго, Сент-Люсия, Доминика, Гваделупа и Мартиника. После франко-прусской войны увеличивался список колоний Франции в Азии: был присоединен Индокитай, в 1883г. в Вьетнам, были захвачены Тонкин и Аннам, Лаос и Кван-Чжоу-Ван.

Активное освоение земель Африки начинается в 1630г., а к 1664г. главным доходом французского правительства являлась работорговля. Алжир, Тунис, Марокко, Сенегал, Берег Слоновой кости – все бывшие колонии Франции в Африке, получившие независимость в 1961 году, последней колонией Франции, получившей свободу, стала Намибия. Острова Общества, острова Тубуаи, архипелаг Туамоту, острова Гамбье и Маркизские острова попали в состав колоний Франции в Океании исключительно благодаря своему выгодному расположению. Находясь почти посередине между Австралией и Панамским каналом, они обладали удобными портами захода и пунктами снабжения углем в юго-восточной части Тихого океана.

Много интересных моментов из истории французских колоний вам могут рассказать русскоязычные гиды во Франции на экскурсиях по стране.

Характерные черты французской колонизации

Исторически, Франция имела большие предпосылки превращения в колониальную империю, а исследование новейших территорий для освоения начались на 70 лет раньше, чем у главного ее соперника – Британии. Однако внутриполитическая непостоянность и истощение торгово-финансовой инфраструктуры воспрепятствовали государству превратиться в самую большую колониальную страну Европы. Образец переселенческого колониализма был полностью провален. А уже в XVIII столетии французское государство уходит в тень Британии.

В список колоний Франции входили различные по территории и своей специфике страны: так, например, Канада и Вьетнам пополняли казну, а небольшой остров Гаити предоставлял продукцию своих сахарных плантаций, имела свою значимость даже непригодная для жизни Антарктида. Управление в колониях осуществлялось двумя способами – ассимиляцией и ассоциацией, и тот и другой способ зачастую шел вразрез с местной культурой и обычаями, и как следствие – вызывали еще большее недовольство населения.

Как становилась Французская колониальная республика

Первое французское колониальное государство возникло в Северной Америке, где занимало участок более 8 миллионов квадратных км. Существовало это государство с 1546 до 1809 года, позже, в 1763 году, согласно Парижскому соглашению, Франция лишилась доли собственных владений в Соединенных Штатах и Канаде, отобрана была некоторая часть колоний на территории Сенегала. Полностью Первое колониальное государство развалили продажа Луизианы в 1803 году и Гаитянская революция.

Второе французское колониальное государство (1814-1962г.г.) уже не располагало таким могуществом, как первое, хоть и имело подспорье в качестве огромных территорий, достигших к 1943 году более 13 млн кв. км. Новейшие колонии Франции размещались в большей степени на территории Азии и Африки и составляли практически 9% от всеобщей территории земного шара.

Судьба французских колоний в 20 веке была различна: Алжир был включен в состав метрополии, Тунис, Марокко, Камбоджа и Лаос считались самостоятельными государствами под французским протекторатом. Власть в протекторатах по сути осуществлялась французской администрацией через руки местных вождей и монархов.

Естественно возникает вопрос, есть ли у Франции колонии в настоящее время? Большая часть колоний получила независимость в послевоенные годы. На сегодняшний день владения Франции состоят из департаментов , самые значительные из них – Гваделупа, Мартиника. Гвиана так же до сих пор остается колонией Франции в южной Америке.

Колониальная Франция привнесла собственный значимый вклад в передел всего мира. В почти всех государствах, которые были колониями этой страны, до сих пор разговаривают на французском языке и продолжают изучать ее историю.

Распад мировой колониальной системы после второй мировой войны поставил перед колониальными империями непростые вопросы. С одной стороны, нарастание национально-освободительных движений все труднее поддавалось сдерживанию путем репрессивно-карательных мероприятий и применения голой военной силы. С другой стороны - и СССР и США, с разными целями, но вполне осознанно проводили политику демонтажа старых колониальных империей.

СССР в рамках собственных идеологических доктрин, стремился разрушить мировую систему колониализма в рамках продвижения социалистических идей и ослабления капиталистического лагеря, для которого колонии служили источником ресурсов обеспечивающих определенный уровень благосостояния. Успех в этом направлении обеспечил внешней политике СССР длительную инерцию успеха в странах третьего мира освобождавшихся от колониального гнета.

Мотивы США были иными. Как новый лидер капиталистического мира, американцы считали старые конструкции европейских колониальных империй устаревшими и к тому же, препятствовавшими расширению американской гегемонии. Еще на конференциях времен второй мировой войны, США по многим вопросам солидаризировались с Советским Союзом против Британской Империи, которая согласно планам Вашингтона должна была уступить свое лидерство. Распад ее империи и открытие новых рынков для американских товаров, должен был стать катализатором вхождения ранее закрытых для американцев стран, в зону доллара и американского политико-экономического господства.

Франция, которая имела до второй мировой войны весьма обширную колониальную империю, так же должна была ее потерять, уступив свои традиционные территории и сферы влияния, более могущественным антагонистам.

В отличие от Британии, которая реально оказывала влияние на послевоенное мироустройство, Франция после 1945 года выступала в роли «бедной родственницы». Ее армия была разгромлена в 1940 году, ее флот (являвшийся одним из важнейших скреп колониальной империи) был потоплен либо союзниками, либо самими французами в Тулоне, а сама метрополия пребывала 4 года под немецкой оккупацией.

Создать полноценный аналог содружества британских наций Франции не удалось, внутренняя нестабильность и натянутые отношения с США, лишали Францию возможностей сохранить на длительный срок свою колониальную империю. Это было наглядно продемонстрировано в 60х годах, когда Франция была вытеснена из Индокитая и была вынуждена уйти из Алжира, что поставило крест на старой колониальной империи.

Но, как и Британия, Франция искала свои механизмы сохранения своего влияния над бывшими колониями в тех случаях, где этому не препятствовало советское влияние и американские интересы.

Первой задачей Франции являлась реструктуризация своей империи неподъемной как по экономическим, так и военно-политическим причинам. Было ясно, что все колонии, сохранить в сфере своего влияния не удастся. Колонии в Латинской Америке еще во время войны перешли в сферу влияния США, азиатские, были оккупированы японцами, а после войны стали ареной соперничества СССР и США. Подмандатные территории на Ближнем Востоке перешли в сферу влияния Британской Империи.

По большому счету, выстраивать новый неоколониализм Франции предстояла на африканских обломках собственной империи. Сохранить прямой административный контроль не представлялось возможным, так как такие формы управления колониями не могли сохраниться в условиях распада колониальной системы и позиции сверхдержав.

Основными элементами нового колониализма в странах Северо-Западной Африки стали экономико-политические и культурные рычаги воздействия.

Этот новый порядок стал называться Françafrique – или иначе говоря – особые отношения Франции с освобожденными народами.

Формально, бывшие колонии одна за другой получали независимость, там формировался новый, формально независимый истеблишмент, представлявший новые страны на мировой арене и олицетворявший независимую власть освободившихся народов.

На деле же, еще в 60-70х годах, Франция начала активно работать в направлении формирования устойчивой самовоспроизводящейся профранцузской линии в действиях новообразованных геополитических объектов.

Политический контроль обеспечивался как наработанным влиянием в период передачи власти новым лидерам колоний, так и последующим обучением представителей новых элит в высших учебных заведениях Франции, создавая своего рода франкофильскую прослойку в правящих элитах и интеллигенции молодых государств.

Экономически, новые государства постепенно включались в орбиту обновляемой французской экономики переходившей от прямого выкачивания ресурсов из контролируемых колоний к опосредованному доступу к сырьевым и трудовым ресурсам. При этом прибыль теперь аккумулировалось в основном в руках транснациональных корпораций, а расходы на содержание местнойсоциальной инфраструктуры теперь ложились на плечи местных «независимых» администраций. То есть с экономической точки зрения, такая система являлась более совершенной, нежели старый колониальный формат управления.

Важным элементом привязки этих стран к Франции является межрегиональная валюта «Африканский Франк» или франк КФА, которая имеет хождение в большинстве бывших африканских колоний Франции и образуя так называемую «зону африканского франка», который ранее был жестко привязан к курсу французского франка, а позднее к курсу евро.

Зона Африканского Франка .

Политический же контроль обеспечивается по линии дипломатического и военного ведомства при серьезном неформальном влиянии на ситуации в регионе французской военной разведки. Таким образом, образуется огромная сеть, которая по прежнему удерживает под непрямым контролем Франции большую часть бывшей колониальной империи, демонстрируя вполне классические формы неоколониализма, когда прямой административный контроль над колониями утерял свою актуальность.

Ресурсы Африки и французские военные базы.

Текущая война в Мали, где Франция выступает на стороне местного правительства против радикальных исламистов и примкнувших к ним таурегов, является типичной колониальной войной с целью защиты своей сферы влияния и экономических интересов своих компаний. Практика французской внешней политики показывает, что Франция может сотрудничать с теми же самыми исламистами и порой с теми же самыми организациями, война против которых используется как повод для военного вмешательство в дела Мали. Здесь налицо типичные двойные стандарты, когда в одних странах боевиков той же «Аль-Каиды» числят «борцами за свободу», а в других, где их присутствие не выгодно, они носят ярлык «террористов» и «исламских радикалов», при этом речь идет об одной и той же организации действующей одновременно в нескольких странах сразу. Широкая сеть военных баз, которые разбросаны по бывшим колониям, позволяет оперативно реагировать на угрозы сложившемуся порядку вещей.

Для Франции, важен контроль над Мали и сохранение там зависимого режима, который будет тем более зависим, ввиду неспособности мирным путем удерживать север страны, который де-факто уже отвалился и присоединен обратно к Мали может быть только силой оружия, притом иностранного. Разумеется, желания местного населения тут никого не волнуют, что возвращает нас к типичной колониальной практике, когда субъективные интересы капитанов колониального бизнеса и властей метрополий, игнорировали местное население, которое хоть и перестало рассматриваться в качестве рабов, но в целом рассматривалось как второсортный человеческий материал.

Схема военных баз Франции, которые использовались для операции в Мали.

В этом отношении, политика Франции в своей нынешней экономической империи, сводится к поддержанию статус-кво в политическом и экономическом аспектах, что позволяет поддерживать экономику метрополии переживающей ввиду кризиса не лучшие времена. В силу общего роста процессов нестабильности после финансового кризиса 2008 и цепи «цветных революций» 2011 года, проблемы в зоне французского влияния очевидно будут нарастать.

Помимо систематического недовольства беднейших слоев населения, которое удерживается в покорности военными и экономическими рычагами, важным дестабилизирующим фактором для французской неоколониальной империи является фактор исламизма, который все более агрессивно крушит старые автократические режимы и расчищает площадку для создания Нового Халифата. Франции конечно выгодно направлять эту агрессию подальше от своих «дойных коров», но поведение исламистов хорошо показывает, что ими конечно можно пытаться манипулировать, как это делает Франция в Ливии и Сирии, но полноценно управлять не получится, так как цели Запада и радикальнного ислама расходятся и сейчас пока трудно сказать, кто кого в большей мере использует – Запад исламистов или наоборот.

На карте изображен один из проектов Нового Халифата, куда входит и вся французская северо-западная Африка.

Помимо этого, серьезную потенциальную угрозу будущему французской неоколониальной империи представляет Китай, который в ближайшие годы окончательно утвердится в роли главной экономики мира и будет постепенно подбираться к роли военно-политического гегемона, которая постепенно ускользает от США.

Уже сейчас, Китай проводит активную экономическую экспансию в Африке, подминая под себя местные слаборазвитые экономики и вытесняя своих конкурентов пока что экономическими методами.

Конкуренция ведущих стран мира за ресурсы Африки. Отдельно стоит отметить прямое проникновения Китая в Алжир, который традиционно находится в сфере французского влияния.

В перспективе, в случае перехода Китая от региональной к сверхдержавной политике, уже захваченные рынки и политические позиции в Африке, будут служить плацдармом для дальнейшей экспансии, где французская неоколониальная империя, одна из потенциальных целей для Китая. Проникновения Китая в Алжир, это первый шаг на пути к доступу ко всей сфере французского экономического влияния.

На этой карте хорошо видно, что французский сегмент «африканского пирога» пока что частично отгорожен от китайской экспансии.

Само собой, Франция не сидит сложа руки и агрессия против Ливии, была так же направленна и против китайских позиций в регионе. Точно так же, как давление на Сирию служит не только целям свержения неудобного Асада, но и целям ослабления позиций Китая, России и Ирана.

Помимо исламской и китайской угрозы, стабильность существующей неоколониальной модели серьезно подрывает вопрос мигрантов, которые в виде дешевой рабочей силы, меняют социальный и этнический характер самой Франции, размывая грань между метрополией и «новыми» колониями. В самой Франции, уже существуют национальные анклавы выходцев из «новой империи», которые де-факто живут вне юрисдикции местных законов и все активнее выступают за то, чтобы Франция изменилась с учетом новой роли арабского и негритянского населения.

Бегство из Черной Африки.

Через французскую «империю», на Европу накатывает лавина мигрантов, которые размывают саму основу европейского превосходства, замещая недостаточную рождаемость европейцев, многодетным потомством жителей стран третьего мира.

Согласно данным ООН, уже к 2050 году, в большинстве стран ЕС (если союз к тому времени каким-то чудом сохранится), доминировать будет не белое население, по поводу чего уже с начала «нулевых» бьют тревогу.

Таким образом, бывшие колонии, помимо источника ресурсов, являются и основой демографической бомбы замедленного действия, которая рано или поздно изменит облик Франции.

В целом же, Франция будет всеми силами цепляться за построенную конструкцию, так как без ресурсов этих «неоколоний», ее экономика не сможет выдержать конкуренции с другими лидерами капиталистического мира. Сохранить этот контроль будет крайне тяжело по причинам объективного характера, но пока что Франция упивается своим неоколониальная величием

С геополитической точки зрения, для Франции это единственная возможность демонстрировать некоторую самостоятельность в мировой политике при общей зависимости от США. С экономической точки зрения – «неоколониальная империя» стала составной частью современной французской экономики. С морально-этический, это все тот же колониализм, который повержен в середине XX века, но который возродился на новой методологической базе. Так как подобные системы по своей природе противоречат принципам справедливости, они неизбежно будут подвергаться атакам изнутри, со стороны тех, кто этой системой предназначен быть кормовой базой для иностранных ТНК. И именно по этой причине, при посильной помощи внешних факторов, национально-освободительные движения против экономического диктата современных «нео-империй» рано или поздно их сокрушат, как сокрушили старые колониальные империи, ибо всякое рабство так или иначе заканчивается.

Новая Франция - французская колония в Северной Америке

С преобразованием Новой Франции в коронную колонию в ней развернулось строительство многочисленных церквей и существенно возросло количество католических священников. Духовенству были выделены значительные земельные владения. В 1674 г. была учреждена квебекская епархия. Первым местным епископом стал Франсуа де Лаваль (1674-1708, с перерывами). Среди прибывших в колонию священников было немало иезуитов, к которым благоволил Людовик XIV и которые сыграли большую роль в распространении колониального владычества в Новом Свете. К ним принадлежал и Лаваль, имевший в иезуитском ордене высокий чин вице-генерала. Самый известный из колониальных интендантов Талон тоже был иезуитом.

Новофранцузские иезуиты взяли на себя миссию распространения христианства среди местных племен. Упорство, невозмутимость и вкрадчивость иезуитов позволили им добиться определенных успехов. К середине XVIII в. небольшая часть молодых монтанов, гуронов и мохауков приняла католичество. Быстрее всего оно распространялось среди индейских девушек, которым очень нравились трогательные рассказы о странствиях и казни Христа и о богоматери. Некоторые индианки даже пошли в монахини (хотя многие затем бежали из обителей).

Подчиняясь тайным указаниям римского папы, Лаваль искал способы ослабить власть французской короны над колонией. С этой целью он в церковной иерархии продвигал уроженцев Новой Франции, открыто отдавая им предпочтение перед присланными из метрополии кадрами. Поступая так, он действовал вразрез с политикой могущественного губернатора Фронтенака, и тот добился отзыва епископа в метрополию. Только при новом губернаторе престарелому Лавалю удалось добиться возвращения в созданную им епархию. Ее клир к этому времени уже состоял преимущественно из выросших в колонии священников. Независимо от истинных замыслов Ватикана и честолюбивых намерений Лаваля, вся эта история содействовала сближению колониального духовенства с широкими слоями населения.

Духовенство внесло заметный вклад в организацию системы образования в колонии. Правда, образование всецело было религиозным. Основанная Лавалем в 1663 г. квебекская духовная семинария со временем стала Лавальским университетом - первым в Западном полушарии. Вопрос об открытии других учебных заведений в повестке дня не стоял. Школ в колонии по-прежнему не было. Доля грамотных увеличивалась чрезвычайно медленно.

Подавляющее большинство «канадьенов» (впрочем, как и французов) было крайне суеверно, не умело читать и писать, подозрительно относилось к «грамотеям». Но в самой Франции положение несколько смягчалось наличием обширной и влиятельной прослойки интеллектуалов, вобравшей в свои ряды выходцев из всех сословий. В Новой Франции интеллигенции не было, она и не могла сложиться. Отсутствовала адвокатура, не было писателей, художников, скульпторов, композиторов, артистов. Становлению светской культуры препятствовала церковь. Из-за отсутствия книгопечатания и журнального дела не было редакторов и журналистов. Немногочисленные книги, посвященные колонии («История и общее описание Новой Франции», 1744), были написаны французами, находившимися в колонии короткое время, и изданы в метрополии.

Жившая на 99% по-деревенски, колония нуждалась в кузнецах, смолокурах, лесорубах, бочарах, плотниках, а не в людях умственного труда. Функции интеллигенции выполняло духовенство, а также несколько десятков нотариусов и немногочисленные врачи. Крайне мало было юристов. Королевским эдиктом 1664 г. подготовка в колонии юридических кадров была запрещена. Эдикт, причинивший развитию правовой культуры Новой Франции заметный ущерб, был отменен только в 1740 г.

В колонии также практически не было предпринимателей. Только в XVIII в. несколько мелких и средних купцов из Гавра, Руана, Сен-Мало и Бордо обосновались в Новой Франции. Их главным занятием была скупка пушнины у индейцев и ее перепродажа в метрополию. Промышленность (кроме казенных корабельных верфей) и промышленники, банки и финансисты отсутствовали вовсе - ведь огромное большинство населения жило натуральным хозяйством. Фактически единственным товаром была пушнина. К XVIII в. колония добывала больше мехов, чем могла поглотить метрополия, и их начали сбывать в английские колонии. Право на торговлю пушниной давала дорогостоящая лицензия, для приобретения которой требовались хорошие отношения с колониальным интендантом. Снабжение колонии солью, зерном, вином, порохом, дорожное строительство были казенной монополией, что еще более затрудняло проявление частной инициативы. Ремесла практически не развивались. Из всех отраслей промышленности до середины XVIII в. должное развитие получили только две отрасли - лесопильная и кораблестроительная. Существовали также оружейные и пивоваренные предприятия. Многие необходимые промышленные товары приходилось ввозить. Даже часть каботажных судов, без которых Новая Франция не могла существовать, приходилось покупать у англо-американских колонистов.

Несмотря на определенное противоборство светской и духовной власти, в колонии политически и экономически господствовал блок крупных земельных собственников и духовенства. Его действия, органически вписывавшиеся в государственную политику французского абсолютизма, препятствовали формированию целого ряда социальных слоев и групп и тем самым «перекрывали воздух» многим направлениям поступательного развития франкоквебекского общества.

Элементарное благоустройство колонии шло крайне медленно. Французская казна выделяла на нужды громадной колонии, раскинувшейся от Ньюфаундленда до Великих озер и Огайо, меньше средств, чем на королевские развлечения. К середине XVIII в. в долине Святого Лаврентия обрабатывалось только 5% земельного фонда.

Американский аналитик Альфред Мэхен позже писал, что новофранцузские губернаторы и интенданты вовсе не были ленивы или бездарны. Напротив, они управляли колонией, может быть, даже лучше, чем их современники - губернаторы расположенных южнее тринадцати британских колоний. Но новофранцузские губернаторы слишком зависели от прихотей королевского двора в далеком Версале и полагались именно на администрирование. В завоевании новых земель и в их освоении Новая Франция почти не знала инициативы снизу. «Сеньориальное, военное и монашеское управление тормозило развитие индивидуальной и групповой предприимчивости. Колонисты отвернулись от торговли и земледелия и предавались военным упражнениям и охоте». А вот англоязычные колонисты многие действия, особенно захват свободных земель и их благоустройство, предпринимали по собственной инициативе, в обход и помимо губернаторов.

По сравнению с Нью-Йорком, Массачусетсом или Пенсильванией Новая Франция долгое время оставалась захолустьем. Только в 1735 г. была наконец достроена дорога, связавшая Квебек с Монреалем. Других сухопутных коммуникаций в колонии не было, что затягивало сбор ополчения при нападении неприятеля. Был спроектирован ряд каналов в обход отмелей на реке Святого Лаврентия. Но их прокладка сильно затянулась из-за нехватки рабочей силы и орудий труда. Лишь к 1740 г. был составлен кадастр земельных угодий.

Из нескольких сотен населенных пунктов (Сен-Морис, Сорель, Труа-Ривьер и др.) к середине XVIII в. только Квебек мог считаться городом - в нем были двух- и трехэтажные здания, кафедральный собор, несколько церквей и монастырей, улиц и площадей, замок губернатора, резиденции интенданта и архиепископа, казармы, рынок и около 4 тыс. постоянных жителей. Летом количество жителей доходило до 8 тыс. Монреаль был большим селом с одноэтажными каменными домами и с 2 тыс. постоянных обитателей. У англичан же Бостон, Филадельфия, Нью-Йорк, Чарльстон развивались значительно быстрее. В них помимо всего прочего были муниципалитеты, многочисленные лавки, гостиницы, колледжи, таверны, клубы, типографии и т. д. (Характерно, что официальные здания Квебека были спроектированы не архитекторами, которых в колонии не было, а военными инженерами, самым одаренным из которых был Гаспар де Лери де Шасгро.)

Правда, даже в малонаселенную и захолустную колонию частично проникал североамериканский дух частной инициативы и социальной мобильности. В отличие от тогдашней феодальной Европы жители Новой Франции не были прикованы к сословию или к профессии: сословно-служебная иерархия была не столь закостеневшей, как в метрополии. Например, урожденный квебекский дворянин Пьер де Ла Верендри несколько раз менял род занятий. В юности он был армейским командиром, затем стал фермером, позже вернулся на военную службу, потом сочетал ее с пушной торговлей и исследованиями западных земель. (Это было во времена, когда французский дворянин ни за что не соглашался стать «презренным» земледельцем или купцом, а французский купец обычно стремился непременно выбиться в дворяне и получить чиновную должность, чтобы не торговать.) Но судьба Верендре не была типичной, он остался одним из немногих исключений из правила. Сделать карьеру мелкому дворянину в Новой Франции было значительно труднее, чем в любой из тринадцати американских колоний Британии.

Еще труднее ее было сделать выходцу из третьего сословия. Даже боевая доблесть не открывала пути к социальному продвижению. Уже упоминавшиеся выше Трюдо и Ланжевен-Лакруа совершили подвиг при обороне Монреаля от ирокезов, но так и остались простолюдинами и не получили даже денежного вознаграждения. И земельные участки на правах феодальной аренды они получили на общих основаниях. Не удивительно, что среди третьего сословия Новой Франции в XVIII в. ощущалось недовольство подобным порядком вещей. Оно не стало достаточным для того, чтобы вылиться в народные мятежи вроде Жакерии XIV в. или Лангедокского восстания, поразившего Францию в начале XVIII в. Но оно было достаточным для того, чтобы вызвать уход заметной части сельской молодежи из-под власти короны, сеньоров и интендантов (и с 30-гектарных наделов!) в леса.

Ушедшие из деревень, в основном холостяки, именовали себя «вояжерами». В лесах они начинали новую жизнь вольных охотников и рыбаков, спокойно общались с индейцами и женились на индианках. Многие из них стали поставщиками пушнины как квебекским, так и англо-голландским купцам. Стараясь в этом качестве заменить индейцев, вояжеры в остальном поддерживали с индейцами хорошие отношения. Так на необжитых окраинах колонии образовалась новая этническая общность - франкометисская. Говорившие на просторечных диалектах французского языка и ревностно сохранявшие католичество, но обликом и привычками похожие на индейцев, метисы по сути представляли собой авангард европейской цивилизации на новых землях. Как это ни покажется неожиданным, метисы имели черты сходства с нашим казачеством: их сближали вольнолюбие, отказ от подчинения центральной власти, смешение с аборигенами, воинственность.

Неразборчивость метисов в торговле (они были готовы торговать с кем угодно, включая исконных врагов королевской Франции - англичан) лишний раз указывала на равнодушное или отрицательное отношение части квебекского простонародья к политике французской короны. Между тем над Новой Францией сгущались тучи. В результате ослабления Португалии и Голландии основной соперницей французов выступила Британия.

В XVII в. англичане упрочили военное присутствие в Ньюфаундленде, оборудовав там морскую базу в Сент-Джоне. Оттуда британские каперы и совершали набеги на Новую Францию. В 1613 г. они нанесли сильный удар по Акадии, разорив ее. В 1621 г. английское правительство короля Якова I предъявило официальные притязания на Акадию. Правда, оно не сразу смогло подкрепить их силой оружия. Тем не менее в Акадии стали обосновываться первые англо-шотландские поселенцы, руководимые предприимчивым администратором Уильямом Александером. Разразившаяся затем Английская революция временно лишила англичан возможности угрожать Новой Франции. После реставрации Стюартов экспансия Англии возобновилась. Обогатились и ее методы.